День славы к нам идет - [10]

— Что нового, Жан? — спросил он, крепко пожав руку подростка.

Левассер сказал, что отвозил Поля в деревню и провел там несколько дней. А перед этим побывал вместе со всеми во дворце и видел короля.

— Да, этот день запомнится нам надолго, — заметил пивовар. — Народ дал понять Людовику, что не намерен сидеть сложа руки, не остановится на полпути, доведет революцию до конца.

— А сторонники короля, заговорщики, эмигранты очень опасны? — спросил Жан.

— Конечно. Это наши враги. Они хотят восстановить старые порядки, вернуть себе утраченные привилегии, родовые поместья, замки, имущество, богатство… Почему ты спрашиваешь об этом?

— Да так…

— И все-таки почему? Тебе что-то известно! Вижу по глазам. Ты, друг мой, еще в том счастливом возрасте, когда трудно что-либо скрыть, трудно замаскировать свои чувства. Скажи, ведь мы свои люди и у нас общие интересы.

И Жан сообщил о подслушанном разговоре в деревне, о графе-заговорщике и Шольяке, о складе оружия…

— Видишь, я оказался прав. Тебя все это тяготило, мучило, а теперь ты открыл мне свою тайну, и тебе стало легче…

Сантер посоветовал выследить бродягу у Крытого рынка и запомнить дом, в который тот войдет.

— Если тебе это удастся, сразу дай мне знать… А, вот и Левассер-старший, — весело произнес он, увидев вошедшего во двор через ворота отца Жана. — Рад тебя видеть. Мы тут беседуем с твоим сыном…

— Я ненадолго. Думал, наверняка увижу Антуана во дворе, возле конюшни, где его любимые лошадки. Так и есть…

Столяр, прислонившись к большой пустой бочке из-под пива, задымил своей старой, потемневшей от огня и никотина трубкой.

— Как возмужал Жан! — сказал Сантер.

— Да, время бежит… Помнишь, Антуан, как шли мы на Бастилию? Будто недавно это было. А уже три года минуло…

В памяти Жана навсегда остался жаркий июльский день, трескотня ружейных выстрелов, громовые раскаты пушек, толпы вооруженных людей на улицах, возбужденные голоса, крики, а вечером — иллюминация, всеобщее ликованье. Бастилия пала!.. Восставший народ одержал победу!

Этот день стал звездным часом в судьбе Сантера, определил всю его дальнейшую жизнь.

Он был из семьи потомственных пивоваров. Отец его приехал в Париж из маленького городка Сен-Мишель и вскоре приобрел пивоварню на Орлеанской улице в Сен-Марсельском предместье, на левом берегу Сены. Антуан поступил в коллеж Грассен, где с особым интересом изучал историю, физику и химию. Потом купил пивоварню в предместье Сент-Антуан, женился. Но жена его Мария-Франсуаза, дочь богатого пивовара, которую он очень любил, через год умерла. Пять лет спустя Сантер женился вторично, это была его нынешняя жена, которой Жан передал Капета…

Пивоварня Сантера процветала: Антуан первым применил паровую машину для просушивания проросшего ячменя — зеленого солода, использовал для топки кокс… В предместье говорили, что он «дает возможность жить многим людям». Так оно и было. Он всегда был готов помочь ближнему. К рабочим относился как к равным себе.

…Народное восстание произошло в Париже 14 июля 1789 года стихийно, но оно было закономерным и неизбежным.

Феодальная Франция переживала тяжелый кризис. Сельское хозяйство было отсталым, промышленность и торговля плохо развивались. Избранное меньшинство купалось в роскоши, богатело, а народ терпел нужду и лишения. Только два сословия — духовенство и дворянство — пользовались привилегиями и прежде всего были освобождены от основных налогов. Третье сословие, к которому относилось все остальное население, было, по существу, бесправным. Крестьянство влачило жалкое существование, задавленное всевозможными повинностями, налогами и платежами. В столь же невыносимых условиях жили рабочие и ремесленники в городах. Стихийные бедствия, засухи, суровые зимы еще более ухудшили положение бедняков. Особенно трудной оказалась последняя перед революцией зима, когда люди умирали от голода и холода. Дальше так продолжаться не могло. В разных местах страны вспыхнули бунты. В апреле 1789 года в Париже, в предместье Сент-Антуан, толпы голодных, отчаявшихся людей разгромили дома богатых фабрикантов Анрио и Ревельона…

Королю пришлось созвать Генеральные штаты — собрание трех сословий, не собиравшееся с 1614 года. Надо было обсудить финансовый вопрос, попытаться найти выход из кризиса. Народ, однако, ждал от Генеральных штатов несравненно большего — неотложных мер, реформ, чтобы спасти страну от катастрофы. Главным врагом Франции был феодализм, большинство французов отчетливо понимало это.

Представителям третьего сословия — фабрикантам, торговцам, адвокатам, врачам — была предоставлена в Генеральных штатах половина мест. Их поддерживали самые широкие слои населения, возлагали на них большие надежды.

Торжественное открытие Генеральных штатов состоялось 5 мая в Версале. Людовик XVI, сидя в кресле, не сняв шляпы с перьями, зачитал краткую речь. Он дал понять, что не одобряет «опасных нововведений»… Речь эта разочаровала депутатов третьего сословия, разочаровала Францию. Но события развернулись совсем не так, как того хотели король и его приближенные.

Депутаты третьего сословия провозгласили себя Национальным собранием, которое вскоре стало Учредительным. Оно должно было подготовить и принять Декларацию прав человека и гражданина и Конституцию. Такое собрание, разумеется, не устраивало короля, и он решил его разогнать. В Париж были вызваны войска. Обстановка сильно накалилась. Король еще больше сам обострил ее, уволив в отставку популярного министра финансов Неккера и призвав к власти ярых реакционеров. Они готовы были жестоко расправиться с бунтовщиками.