День ботаника - [100]
«Партизаны» откликнулись на команду недоумённым ропотом.
– Ты чё, командир!? – возмутился широкоплечий парень в тельнике под замызганным танкистским комбинезоном. – Мечи на Речвокзале толкнём, тамошние лохи экзотику гребут, только в путь! И арбалеты годние, фермеры в Филях с руками оторвут.
Чекист одарил бунтаря тяжёлым взглядом.
– Они-то оторвут. А потом сетуньцы тебе причиндалы оторвут, и нам заодно. Думаешь, когда они филёвских спросят: «Откуда у вас арбалеты?» – те станут нас покрывать?
– Ну, так мы объясним…
– На Арене объяснять будешь, придурок, когда тебя туда загонят вместе с ракопауком! Брось, говорю, пока в рыло не схлопотал!
IX
Владелец заведения не слишком походил на местечкового еврея в лапсердаке и с пейсами, чей образ Егор успел нарисовать в своём воображении. Высокий, худой, нескладный, в джинсах и вязаной безрукавке поверх рубашки, с крючковатым носом и крошечной кипой в курчавых волосах, Шмуль напоминал интеллигента, решившего между делом приобщиться к образу жизни предков. Гостей он встретил, как полагается сыну избранного народа – горестными вздохами и жалобами на неустроенность бытия.
О деле, впрочем, не забывал. Лину, всё ещё остающуюся в тяжком беспамятстве, унесли в сопровождении охающей и хватающейся за виски мадам Шмуль. Партизанам, ввалившимся в шинок вместе с носилками и сразу заполнившими своей шумной компанией всё помещение, было предложено вести себя скромнее. Спорить они не стали: составили оружие в угол и устроились в закутке, за сдвинутыми столами, где их дожидалась премия за выполненное поручение, две литровые бутыли с мутной жидкостью. «Ой-вэй, – причитал Шмуль, выставляя на стол чугунную, размером с крышку канализационного люка, сковороду со шкворчащими на ней кругами домашней колбасы – таким босякам что хорошая кошерная закуска, что суп кандей из конских мандей. Всё сожрут под самогонку…»
Бич, несмотря на уговоры шинкаря – «я вам лучшую комнату выделю, как самым дорогим гостям – отдохнёте, умоетесь, а там и ужин поспеет…» – отказался покидать общий зал. Велел отнести вещи, а сам, охая от боли в раненом бедре, подставил голову под струйку горячей воды, которую хозяйская дочка, семнадцатилетнее создание с чёрными, как греческие маслины, глазами, лила из кувшина в подставленный таз.
Партизаны, особенно цыганистый Мессер, пытались отпускать по её адресу скабрёзности, но Шмуль неожиданно резко осадил шутников. Те не обиделись – было заметно, что они относятся к шинкарю с изрядным пиететом. А когда боец в комбинезоне, носивший подходящую кличку «Мехвод», взгромоздил ноги в грязных прохорях на лавку – Чекист так на него цыкнул, что нарушителя сдуло к двери, где он, бурча под нос что-то матерное, долго вытирал подошвы о верёвочный половик.
Кроме партизан, в шинке было всего двое посетителей. Один, по виду челнок, крепко спал возле камина, привалившись к громоздкому, плетёному из лыка коробу. Второй, седоватый, коренастый и круглолицый, устроился в дальнем углу – двустволка и короткая, с широким, слегка изогнутым лезвием, рогатина выдавали в нём коллегу Бича. Увидав егеря на носилках, он разогнал консилиум в лице Егора, хозяйской дочки и самого Шмуля, извлёк из ранца блестящую металлическую коробочку, набор пузырьков, испускавших при откупоривании резкие травяные запахи, и приготовил компресс, поочерёдно смачивая их содержимым сложенный в несколько раз кусок марли. Прогнал девчонку за кипятком, а сам ловко, в два взмаха ножа срезал набухшую кровью повязку. Снял швы, неумело наложенные Егором, наклонился к ране и задумчиво поцокал языком.
– Что, дядь Вова, скверно? – Бич вытянул шею, пытаясь разглядеть рану – Вроде, кость цела, крупные сосуды не задеты.
– Да вижу я, вижу… края раны мне что-то не нравятся, боюсь, как бы, не воспалилось. Может, слизня?
– Ну, уж нет! – Бич дёрнулся, будто его кольнули шилом – Давай, шей, само заживёт!
– Эх вы, молодёжь… – седой егерь осуждающе покачал головой и принялся вдевать нить в зловеще изогнутую иголку. – Всё бы вам за МКАД, погулять, оторваться… шкуры своей не жалеете. А ежели там яд какой?
– Был бы яд – давно бы уж воспалилось так, что не то что ходить – шевелиться бы не смог. А так доковылял от площади Курчатова до Берзарина… оуй-й!
Дядя Вова ловко проткнул кожу иглой и стал стягивать края раны.
– Терпи, казак… так кто это тебя так, а?
– Да напоролись в Разрыве на гигантского жука, только неподвижного, вроде дерева. Он и зацепил.
– Если в разрыве, тогда что угодно может быть. – дядя Вова ловко завязал узелок, прижал к ране компресс и стал накладывать повязку. – Если к утру станет хуже – надо будет снимать швы и заново чистить рану.
– Ничего, как-нибудь. – Бич приподнялся на локтях, охнул и принял сидячее положение. – Тут, понимаешь, паршивая история приключилась, хорошо бы посоветоваться…
И выразительно покосился на партизан.
Чекист сразу понял намёк:
– А ну, бойцы, меняем дислокацию. Серьёзным людям перетереть надо, а мы мешаем.
К удивлению Егора, никто, даже смутьян-Мехвод, не решился возразить. Подгоняемые зычными матюгами командира, они перетащили винтовки, остатки выпивки и закуски – и устроились возле окошка, как ни в чём не бывало, время от времени бросая на «серьёзных людей» опасливые взгляды.
К своим шестидесяти годам он проглотил множество книг о самых разнообразных попаданцах. И чего только не выдумывали авторы, старательно засорявшие книжные прилавки и просторы Сети историями о персонажах, очнувшихся в собственном детском теле, и немедленно принявшихся изменять историю… Но, когда однажды наш герой с ужасом осознал, что находится в теле себя, 15-летнего, в 1978-м году – выяснилось, что оставшиеся в 21-м веке писатели бессовестно врали. Для начала, приходится бороться с собой-подростком за главенство.
Наш современник находит на чердаке своей дачи рабочие журналы секретной лаборатории, закрытой и преданной забвению давным-давно, в середине тридцатых годов. Он сам когда-то в свои студенческие годы раскопал эти журналы в кучах старого хлама, работая на расчистке подвалов своего ВУЗа – нашёл, заинтересовался, забрал домой, да так и забыл. И вот, спустя сорок лет без малого руки, наконец, дошли, чтобы разобраться в старых лабораторных записях и попытаться реализовать то, что в них изложено. А именно - изготовить загадочный механизм, чертежи которого нашлись в журналах.
Седьмая книга из цикла «Коптский крест». Попаданцы и их друзья пытаются разгадать тайну происхождения межвременных порталов. Для этого Иван Семёнов со своими друзьями отправляется в Лондон – им предстоит раздобыть сведения о местонахождении древнего артефакта, похищенного бельгийским авантюристом ван дер Стрейкером для британской разведки. А тем временем отец Ивана отправляется на юг Франции, чтобы найти секретное убежище эзотерического ордена «Золотой Зари»…
Наш современник, реконструктор, литератор, любитель и знаток наполеоновских войн. Да, он попаданец. Но его задача не переиграть историю, а наоборот, не позволить сделать это другим. Кому? Как? Это и предстоит выяснить – если, конечно, он успеет. Потому что времени нет. Совсем. Неведомые силы кидают его вместе с горсткой ни о чём не подозревающих спутников в самое горнило нашествия Бонапарта на Россию. итак – середина августа 1812-го года, в двух десятках вёрст от Старой Смоленской дороги. И до дня Бородина остались считанные дни.
Хотите попасть в прошлое? Полазить в таинственных подземельях в полном диггерском снаряжении? Увидеть мир девятнадцатого века, вжиться в него и закружиться в вихре приключений? Тогда отправляйтесь туда, и лучше – всей семьей, не мешкайте! Нет межвременного портала? А вот у героев книги он есть!Одна беда – глава семьи совершенно упустил из виду, что у мальчишек могут быть свои взгляды на то, как следует вести себя в чужом времени. И теперь художества четырнадцатилетнего Ивана и его приятеля-гимназиста приходится расхлебывать взрослым! Да и сами взрослые – что уж скрывать? – порой ведут себя беспечно и невнимательно.
Министерство обороны Российской Федерации проводит масштабный эксперимент по изменению прошлого. В 1854 году на Крымскую войну должен отправиться батальон морпехов на большом десантном корабле.Но что, если что-то пойдет не так и в воронку времени угодят попутчики – гидрокрейсер «Алмаз» и миноносец «Заветный» из 1916 года? Англо-франко-турецкое вторжение встретят не суперсовременные боевые корабли, а русские моряки и авиаторы с Первой Мировой. Смогут ли фанерные этажерки с малокалиберными бомбами причинить вред английским пароходофрегатам, а торпеды с миноносца отправить на дно французские парусные линкоры?Морякам-черноморцам не впервой сражаться с врагом, рвущимся к Севастополю!
Героиня романа Ксения Кабирова родилась в 50-ти градусный мороз в конце первого послевоенного года в г. Якутске. С раннего детства она предпочитала мальчишечьи игры, была непослушной, вредной, например, дети пекли пирожки в песочнице, она их пинала ногой, сыпала песок в глаза за обиду. В ее душе как будто застыла льдинка. Через много лет она написала: «Заморозило морозами сердце детское мое…» И в юности не стало лучше: ее исключили из комсомола за аморальное поведение, не допустили до экзаменов в школе… Замужество не смирило ее характер: нашла коса на камень.
Мой мир никогда не делился на части. Я жила мгновением и успешно справлялась со своими проблемами. Для меня не было деления на будущее, настоящее и прошлое.2015 год. Мое настоящее. В котором были мама с папой, четвертый курс университета с дипломной работой и дальнейшим обучением в магистратуре, друзья и спокойная жизнь. Я не знала, что будет дальше.3116 год. Мое новое настоящее. В котором где-то далеко на других планетах есть 3 капсулы сна с моими родными. Их необходимо найти!Я очнулась в далеком будущем на собственном корабле с долгом — продолжить дело отца и во что бы то ни стало не дать никому причинить вред моим новым друзьям и подопечным.ЧЕРНОВИК.
Любовная лирика всегда очень личный предмет. Трудно найти человека, который не испытывал бы подобные чувства внутри души, только не мог выразить словами то, что доступно поэту. Любовная лирика близка тому, кто сам погружен в негу нежности и буйство неистовых желаний.Любовная лирика в книге – это многогранная поэзия, где царствуют чудесные мгновенья, таинственный покой, томительный обман, очарование неземных чувств.Где бьются волны неземных чувств, сладостных молитв, возвышенных страстей – «всё то, что так и гибельно, и мило».
Руководство для выживальщиков от автора «оптимистичных (пост)апокалипсисов» от археопрограммирования — «Пламени над бездной», «Витлинга» и «Детей небес».Обычно произведения в жанре пост-апа эксплуатируют клишированный набор представлений о немедленном упадке человеческой цивилизации и ее откате в варварство планетного или галактического масштаба. На самом деле для любой сколько-нибудь развитой цивилизации потеря всего багажа накопленных знаний крайне маловероятна, как только достигается стадия повсеместной информатизации.
Рассказ описывает настоящее время. Главный герой повествования, одинокий парень, каких в нашем мире много. Можно сказать, что он самый обычный персонаж. Но! В один из дней он знакомится с женщиной, при обстоятельствах, которые по началу, можно было назвать «вольностью от скуки». Буквально за короткое время он влюбляется, и в тот же вечер, по своей рассеянности из за чувств нахлынувших на него, прощается с героиней, не узнав номера ее телефона. Существует ли любовь с первого взгляда, или это всего лишь «химия»? Сможет ли главный герой снова встретить девушку, которую так глупо потерял в тот вечер?
В книге собраны разнохарактерные стихи и песни Артура Арапова, написанные в конце XX и начале XXI вв. Многие представленные в сборнике песни неоднократно исполнялись со сцены, также их можно послушать в Интернете.
В фантастических чащобах, тридцать лет назад поглотивших гигантский мегаполис, главное – оставаться человеком. Как остались им егерь по прозвищу «Бич», непревзойдённый знаток Московского Леса, и его напарник Егор, по прозвищу "Студент". Им предстоит нарушить планы Порченого Друида, ставящего эксперименты над людьми. Столкнуться со вниманием могущественных внешних сил, проявляющих к Лесу повышенный интерес. И вместе с о своими единомышленниками – помочь беглым узникам "спецсанатория" присоединиться к обитателям Московского Леса, тем, кто издавна живёт его ценностями – простыми, доступными, понятными любому, хоть фермеру, хоть детям Леса, аватаркам, хоть безбашенным партизанам-барахольщикам.
Есть ли жизнь на верхних этажах уцелевших московских высоток и небоскрёбов? Может ли небо над Московским Лесом принадлежать кому-то, кроме птиц? В состоянии ли драгоценный «паучий шёлк» заменить сверхсовременные синтетические материалы, используемые в экстремальных видах спорта? Для чего нужно больше безумия – чтобы прыгнуть на парашюте с высочайшего на планете водопада, или стартовать на параплане с московской высотки? Зачем ведущий мировой эксперт по проблемам Леса собрался прибегнуть к услугам к сомнительных посредников с Речвокзала? Какие интриги раздирают порой замкнутый научный мирок Главного здания МГУ? И, наконец – что за общие дела могут быть у известного всему Лесу егеря по прозвищу Бич и офицера охраны загадочного Московского Кремля?