Он пришёл сам. Его никто не приводил, не пускал в мою квартиру и не разрешал войти. Всё сам, не спросясь никого. Пришёл и поселился.
Любому, прочитавшему первый абзац, станет ясно, что речь идёт о коте. Любому, кроме меня. Я до такой степени не кошатник, что помоечные жители даже не считают нужным меня остерегаться. На контейнер для сбора пластиковой тары обращают больше внимания.
Если как следует расспросить любителей кошек, то наверняка услышишь немало историй, как кошки и коты выбирают себе хозяев. Они сидят у дверей и смотрят пронзительным взглядом до тех пор, пока квартировладелец не приоткрывает дверь, пуская внутрь того, кто в итоге станет настоящим хозяином.
Ничего такого у меня не было.
Он сам проник в квартиру, и мне остаётся лишь гадать, как это произошло. Первый этаж, окна приоткрыты на микропроветривание, там и мышь не проскользнёт, не то, что здоровенный котяра.
Может быть, он прошмыгнул у меня между ног, когда я возвращался с работы? Но не такой уж я слеподыр, чтобы не заметить столь очевидного вторжения. Тем не менее, однажды, зайдя на кухню, я обнаружил, что он возлежит на подаренной год назад микроволновке с таки видом, будто он всегда там обитал.
Наверное, надо было ухватить его за шкирятник, унести на лестницу, а там, придав начальное ускорение, избавиться от нежелательного сожителя, но я налил в мисочку воды (никакой жратвы в доме не было) и тем самым признал его право на свою жилплощадь.
Хочешь — не хочешь, придётся моего персонажа называть Котом. Никакой клички он не получил, оставаясь до самого конца безымянным. Единственное место, на которое он претендовал, была микроволновка, которой я тоже пользовался ежедневно, поскольку готовить не умел, а горячего хотелось.
Микроволновку мы поделили по-братски: Кот возлежал сверху, не мешая мне включать и выключать прибор, разогревать и кипятить всё, что мне вздумается.
— Смотри, брат, — говорил я ему, — зажаришься на вольном жару, что я с тобой делать буду? Суп с котом не в моём вкусе.
Кот смотрел на меня с презрением и не считал нужным отвечать. Судя по всему, он разбирался в электротехнике лучше меня.
Время от времени Кот исчезал. Я не пытался искать его под диваном или на шкафу, изначально зная, что там его нет.
Теперь, когда Кот исчез окончательно, причём также внезапно, как и появился, я выяснил у дворовых кошатниц, что ему надо было обустроить туалет — лоток с каким-то особым наполнителем. Ничем подобным я не озабочивался. Кот решал свои проблемы сам и в доме не гадил. Возможно, он выбирался для этого на улицу. Как? — это надо спрашивать у него.
Также обстояло дело и с едой. Пельмени, лапшу Биг-Ланч и растворимые без осадка супы: Магги и Кнорр Кот презирал, а иных деликатесов у меня не водилось. Возможно, и здесь выручали вольные уличные хлеба.
Немалую долю населения наших домов составляли кошколюбивые бабушки. Едва со дворов схлынут спешащие школьники и простой рабочий люд, как им на смену выползают дряхлые пенсионерки. Им навстречу из парадных и подвалов выбегает хвостатое население, и начинается священное действо кормления. Вчерашний супчик, недоеденная внуками каша, ещё какой-то провиант — всё перетекает из кастрюлек в пластиковые мисочки и выдаётся бездомным мурлыкам.
Между прочим, среди мурлык далеко не все бездомные. Многие живут с хозяевами, а в подвал и во двор выходят, так сказать, на променад, растрясти домашний жирок, а заодно и поесть вволю, что достанется от старушкиных щедрот. Раскормленный полуперс со второго этажа с презрением воротил морду от кролика в сливочном соусе, а вырвавшись во двор, за милую душу трескает недоеденный бабушкин супчик их нищенской простипомы.
Кот (я не смею называть его «мой Кот»), не всегда шлялся сам по себе. Он неизменно присутствовал во время кормления зверей, пристально наблюдал, но к мисочкам и пластиковым коробочкам не подходил. Во всяком случае, за едой его никто не видел.
Кстати, как он оказывался во дворе и проникал обратно, не знаю. Должно быть, у него были свои методы.
— Дымок! Дымок!.. — звали Кота бабушки, но безрезультатно. Приглашение к столу Кот игнорировал, равно, как и присвоенное ему имя. С тем же успехом можно было заклинать дым от кочегарки.
Всем дворовым котам, и домашним, и помойным, бабки давали имя в зависимости от окраса. Чёрные коты были Барсиками, кошечки — Ночками, белые Снежками, рыжие Рыжками. Лишь один, самый матёрый самец, рыжий повелитель мусорки, звался Чубайсом, да упомянутый уже полуперс умудрился сохранить домашнее прозвище — Маркиз.
Кот был серого, дымчатого цвета, и потому для него безуспешно клеили кличку Дымок или Дымка. Кот не отзывался, погладить себя не давал, в чужие квартиры не заходил. Но внешность у него была ухоженная, и потому он считался домашним питомцем.
Кроме кошек во дворе имелись собаки. Эти все были домашними, бродячих псов, вроде бы не замечалось. Кошачье население благоразумно обходило собак стороной, а те не совались к кошкам, не пытаясь даже гонять их. Понимали, что пять кошек, ведомых Чубайсом, задерут любого пса.
Надо признать, что во дворе имелась пара дружелюбных собак из числа самых крупных, которые водили знакомство с некоторыми котами, виляли хвостами и обнюхивались при встрече. Кот такого панибратства не позволял, да никто и не пытался с ним фамильярничать.
