Демон пустоты - [25]

– Я искала в себе следы этих чувств, но не нашла, – возразила Сира. – Я думаю, что вечное проклятие – слишком серьезная кара для того, кто поднял мятеж. Мне хочется, чтобы все стало… ясным, правильным. Чтобы пытки закончились. Чтобы ад стал не нужен. Мне не хочется, чтобы люди варились в котлах или чтобы бывший ангел управлял пытками целую вечность.

Эти фразы падали, словно листья осенью, и были такими же естественными. Ни следа экзальтации, никакого пафоса. Просто ход вещей, установленный Богом. Все лучшие порывы заставляют тебя столкнуться с многократно превосходящей силой, чтобы разбиться в лепешку.

Сира просто делала то, чего не могла не сделать, – хотела исправить несправедливость, вот только несправедливость – фундамент этого мира. За это я его и ненавидел, могущественного Бога. Кажется, потому и продал душу, когда был таким же бунтарем, – подумал: «Вот тебе, проклятый старик!» Кто ж знал, что дьявол такой же обманщик. Я всегда верил, что это просто черный пиар, но иногда слухи не врут.

– Ну вот видишь! – Я торжествующе затянулся, получая неожиданное удовольствие от мучительной боли внутри. – Ты уже споришь с Богом! Дескать, этот могучий старец совершил ошибку. А знаешь, что случается в этой бинарной системе с теми, кто сомневается?

Я выдержал театральную паузу, позволив ей додумать картины наказания.

– Ну и не забывай вот что: за прошедшее время дьявол из наказанного ангелочка стал самым настоящим королем Тьмы. Церковь накачивала его устрашающими фресками и байками до предела, и теперь он просто не может исчезнуть из мифа, потому как тогда вся система вины, наказаний и молитв просто рухнет. Ты пойми меня правильно – ты очень сильна, судя по тому, как меня крутит, но дьявол тебе не по зубам. Он разрывает таких на части, даже не поперхнувшись.

Девушка подняла бровь, но было очевидно, что в таких терминах она о ситуации не размышляла.

– Но почему так? Почему наши самые чистые порывы становятся бессмысленными? – Мне нравилось, что Сира не теряет присутствия духа.

Каждому бы такой привычный к испытаниям пуританский характер.

– Это ты не у меня спрашивай, спроси у своего Бога! – рассердился я. – Как же вы достали! Чего вам не хватает в жизни? Проклятые идиоты…

Сира была чертовски хороша в своем деле. Она не лгала насчет того, что дальше будет сложнее. В мой скупой мир уже ворвалась красота, грязный переулок заполнился неслышной музыкой света. Кто бы мог подумать, что этот закоулок между пип-шоу и лавкой с сигаретами, залитый медицинским неоновым светом, может выглядеть так, будто его снимают для нуарной обложки?

Мерзкая дыра стала стремительно обретать какое-то обаяние за счет настроений, которых я с успехом избегал уже добрую сотню лет. Да что там – старый торчок Стенли, сующий всем в нос свою изъязвленную руку, проковылял мимо и улыбался беззубой улыбкой, – дескать, привет, чувак! – вместо того чтобы пытаться спереть пару банкнот. Ужасное зрелище.

На лице Сиры появилась обеспокоенность, и это дико раздражало. Это было слишком личным, неуместным, никто не должен так смотреть на других. Ее вид тоже претерпевал изменения в моем восприятии: высокие острые скулы прорисовывались четче, будто края бумажной фигурки, в губы возвращался цвет, светлые волосы обретали блеск и мягкость. Хотелось схватить ее за плечи и трясти, пока она не замолчит и не убежит.

Я сунул руку за пазуху и впихнул договор безгрешной девчонке в охапку, потянулся за острой ручкой, лежащей во внутреннем кармане. Перо-стилет, очень удобно. Прокалывает палец до крови моментально, а потом остается только подмахнуть свое имя. Раз – и ты уже можешь получить дары князя Тьмы, после которых наступает изжога. Многие считают, что после продажи души их жизнь стала чудовищной, но мне было не так уж и плохо.

– Поторопись, мой хозяин не любит ждать. Скоро ты с ним познакомишься. Ну или его лучезарные перья вознесут его к небесам за счет твоей потрясающей жертвенности. Можешь к моей спине приложить, чтобы не тащиться в кабак. Делу время.

Я протянул ей острое перо, Сира сжала его в пальцах и задумалась. Так мы и стояли добрую минуту, создавая пробку на бульваре торчков: Сира смотрела то на меня, то на перо, а я курил и ждал, пока внутри проклевывались запретные ростки раскаяния и жалости.

– Прости. Твои глаза говорят, что я заблуждалась. В них столько боли…

Она вернула мне перо, ласково и мимолетно пробежала ладошкой по моим волосам – и помчалась прочь, сверкая низкими каблуками из-под длинного платья. Сира, безгрешная дева, наверняка ведомая стыдом и виной, ощущением едва не совершенной ошибки, – всеми теми чувствами, которых я с удовольствием лишился вместе с душой. Ангелы ее простят, они любят сложные натуры, борющиеся со своими пороками день за днем. Какая-то часть внутри хотела увидеть ее снова, но таким, как она, лучше не приходить в район торчков и шлюх. Каждому свое место, каждому свое дело. Я со своим сегодня не справился, но вряд ли слуги дьявола должны быть безупречны. Никто от нас такого не ждет.

Скажу честно: лучший способ добиться того, чего вы хотите, от молодых идеалистов – запретить им это делать. Но обратное тоже работает: если собрался отговорить их от чего-то, то навязывай изо всех сил, делая вид, что это единственно возможный выход. Они сразу призадумаются, так ли эта сделка хороша. Договор я предложил, перо дал, меня не в чем винить. Хотя кого я обманываю?.. Свалю сумбур в голове на божественное вмешательство, которое хуже проказы, хотя еще лет сто торговли душами мне светит, без всяких сомнений.