Демон абсолюта - [90]
Годятся они для независимости или нет, это остается испытать. Достоинства — не критерий для свободы. Болгары, афганцы и таитяне располагают ею. Свободой наслаждается тот, кто для нее достаточно хорошо вооружен, или достаточно мятежен, или населяет столь тернистую местность, что его сосед извлечет из оккупации больше расходов, чем выгоды. Правительство Фейсала в Сирии пробыло полностью независимым два года, сохраняло общественную безопасность и общественные службы на ее территории.
У Месопотамии было меньше возможности испытать свое оружие. Она никогда не воевала с турками и лишь формально воевала против нас. Соответственно, нам пришлось назначить там администрацию военного времени. У нас не было выбора; но это было два года назад, а мы еще не перешли к мирному времени. Действительно, нет ни следа изменений. «Крупные подкрепления», согласно официальным сообщениям, теперь посылаются туда, и численность нашего гарнизона составит в следующем месяце шестизначную цифру. Кривая расходов пойдет вверх до 50 миллионов фунтов на этот финансовый год, и все же от нас потребуются еще большие усилия, так как желание независимости в Месопотамии растет.
Неудивительно, что их терпение иссякло через два года. Правительство, которое мы установили, — английское по своей форме и ведется на английском языке. Поэтому в нем управляют 450 британских офицеров, и нет ни одного месопотамца на ответственном посту. В турецкие времена 70 процентов гражданских служащих исполнительной власти были местными. Наши 80000 солдат там заняты полицейскими обязанностями, а не охраной границ. Они сдерживают народ. В турецкие времена два армейских корпуса в Месопотамии состояли на 60 процентов из арабов среди офицеров, на 95 процентов — среди других чинов. Подобное лишение привилегии участвовать в обороне своей страны и управлении своей страной вызывает у образованных месопотамцев недовольство. Это правда, мы увеличили благополучие — но кому оно нужно, если на другой чаше весов лежит свобода? Они ждали и приветствовали новость о нашем мандате, потому что считали, что это означает для них доминион и самоуправление. Теперь они теряют веру в наши благие намерения.
Лекарство? Я вижу исцеление лишь в немедленном изменении политики. Вся логика того, что делается сейчас, неверна. Почему англичане (или индийцы) должны погибать ради того, чтобы создать арабское правительство в Месопотамии, что является заявленным намерением правительства Его Величества? Я соглашаюсь с этим намерением, но я заставил бы самих арабов заниматься этой работой. Они это могут. Мой невеликий опыт поддержки власти Фейсала показал мне, что искусство управления требует больше характера, чем мозгов.
Я сделал бы арабский язык правительственным. Это заставило бы сократить британский персонал и вернуться к найму квалифицированных арабов. Я собрал бы две дивизии из местных добровольческих войск, полностью арабских, от старшего дивизионного генерала до младшего рядового. (Существуют тысячи обученных офицеров и унтер-офицеров). Я доверил бы этим новым подразделениям поддержание порядка, и сделал бы так, чтобы страну покинул каждый британский солдат и каждый индийский солдат. Эти изменения заняли бы 12 месяцев, и тогда мы удерживали бы Месопотамию так же надежно (или так же ненадежно), как удерживаем Южную Африку или Канаду. Я считаю, что арабы в таких условиях были бы столь же преданными, как вся остальная Империя, и они не стоили бы нам ни гроша.
Мне скажут, что идея коричневого доминиона в Британской Империи — это гротеск. Но план Монтегю и план Милнера близки к ней, и единственной альтернативой кажется завоевание, которого рядовой англичанин не хочет и не может себе позволить.
Конечно, в Месопотамии есть нефть, но мы не становимся ближе к ней, когда Средний Восток остается в состоянии войны, и я думаю, что если уж она так нам нужна, то она может послужить предметом сделки. Арабы явно готовы проливать за свободу свою кровь; что уж говорить о нефти!»[647]
Проект «первого цветного доминиона» был наконец представлен общественному мнению. Но Лоуренс меньше адресовался к обществу, чем это казалось. Он считал самым эффективным на этот раз косвенно повлиять на политических руководителей Англии. Какая политика, если не эта, могла отныне проводиться в Багдаде? Англия все еще не выводила войска из Месопотамии, продолжая политику полковника Уилсона. Сэр Перси Кокс, вызванный из Тегерана в Лондон, был тем больше против вывода войск, что это вызвало бы, как он говорил, немедленное возвращение турок и резню всех арабов, которые во время войны и после нее поддерживали Англию. К тому же — потерю Мосула. И, чтобы вывод войск прошел без кровопролития, требовалось послать из Индии множество солдат, лишь затем чтобы применить политику, рекомендованную полковником Уилсоном. Сэр Перси Кокс считал, что у национального правительства есть некоторые шансы на успех. И когда после долгой дискуссии между разными авторитетами, которым была теперь подчинена Месопотамия, у него спросили, согласится ли он — в случае поражения — с подобной попыткой, он ответил: «Да».
Предлагаемая книга – четыре эссе по философии искусства: «Воображаемый музей» (1947), «Художественное творчество» (1948), «Цена абсолюта» (1949), «Метаморфозы Аполлона» (1951), – сборник Андре Мальро, выдающегося французского писателя, совмещавшего в себе таланты романиста, философа, искусствоведа. Мальро был политиком, активнейшим участником исторических событий своего времени, министром культуры (1958—1969) в правительстве де Голля. Вклад Мальро в психологию и историю искусства велик, а «Голоса тишины», вероятно, – насыщенный и блестящий труд такого рода.
Разыскивать в джунглях Камбоджи старинные храмы, дабы извлечь хранящиеся там ценности? Этим и заняты герои романа «Королевская дорога», отражающего жизненный опыт Мольро, осужденного в 1923 г. за ограбление кхмерского храма.Роман вновь написан на основе достоверных впечатлений и может быть прочитан как отчет об экзотической экспедиции охотников за сокровищами. Однако в романе все настолько же конкретно, сколь и абстрактно, абсолютно. Начиная с задачи этого мероприятия: более чем конкретное желание добыть деньги любой ценой расширяется до тотальной потребности вырваться из плена «ничтожной повседневности».
Роман Андре Мальро «Завоеватели» — о всеобщей забастовке в Кантоне (1925 г.), где Мальро бывал, что дало ему возможность рассказать о подлинных событиях, сохраняя видимость репортажа, хроники, максимальной достоверности. Героем романа является Гарин, один из руководителей забастовки, «западный человек" даже по своему происхождению (сын швейцарца и русской). Революция и человек, политика и нравственность — об этом роман Мальро.
Роман А. Мальро (1901–1976) «Надежда» (1937) — одно из лучших в мировой литературе произведений о национально-революционной войне в Испании, в которой тысячи героев-добровольцев разных национальностей ценою своих жизней пытались преградить путь фашизму. В их рядах сражался и автор романа.
Авторы обратились к личности экс-президента Ирака Саддама Хусейна не случайно. Подобно другому видному деятелю арабского мира — египетскому президенту Гамалю Абдель Насеру, он бросил вызов Соединенным Штатам. Но если Насер — это уже история, хотя и близкая, то Хусейн — неотъемлемая фигура современной политической истории, один из стратегов XX века. Перед читателем Саддам предстанет как человек, стремящийся к власти, находящийся на вершине власти и потерявший её. Вы узнаете о неизвестных и малоизвестных моментах его биографии, о методах руководства, характере, личной жизни.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.