Демон абсолюта - [63]
Если бы он безоговорочно согласился вступить в игру Англии — он был связан лишь с ней и доверял только ей — ему казалось, что помощь, которой он ожидал, с каждым днем оказывалась бы все более ненадежной.
В глазах тех, кто, всецело поглощенные русской революцией, реконструировали Европу под отголоски падения трех империй, Сирия, еще не родившись, уже принадлежала прошлому: когда в январе конференция открылась в Париже[463], лорд Бальфур забыл представить на ней делегата от Хиджаза.
Лоуренс убедил трех высоких лиц, в том числе лорда Сесила, возразить. Драммонд, который сначала колебался, пригласил его на ужин с Бальфуром. Тем же вечером его друг Филипп Керр обратился к Ллойд-Джорджу.[464]
Фейсал нашел французов очень скрытными и спрашивал, ошеломленный забывчивостью Бальфура, не бросила ли его Англия; Лоуренс обнаружил его, вернувшись с ужина, грустно бродившим вокруг гостиницы, в 2 часа утра, в парадном арабском наряде, среди ледяного тумана улицы Риволи…
На следующий день[465] Бальфур представил кандидатуру Хиджаза. Пишон выразил протест. Клемансо принял делегата. Хиджаз, возражал Пишон — это лишь зародыш нации; сама Англия отказалась признать за Хуссейном титул короля арабских стран. Бальфур и Ллойд-Джордж отвечали, что Англия и Франция, по крайней мере, признали независимость Хиджаза. Два делегата были приняты.[466]
Фейсал стал оптимистичнее; Лоуренс — куда меньше.
Живописность конференции сначала его забавляла, и он начал дневник с заметки о прибытии шестидесяти печатных машинок для английской делегации, врач в которой оказался акушером. «Все удивляются, как он догадался, что конференция будет длиться, по меньшей мере, девять месяцев!»[467]
Его улыбка быстро стала кривой. Арабская свобода была здесь более чуждой, чем в штабе Каира; чтобы о ней здесь — хотя бы мимоходом — выслушали, она должна была так хорошо переодеться, что очень напоминала бы рабство. Он предвидел это заранее; но каждый человек предвидит заранее, что ему придется умереть, и все равно смерть застигает его врасплох.
Это чувство, банальное и нестерпимое, он ощущал с тем большей силой, что его порождала не одна конференция, с самого возвращения он испытывал его перед своей цивилизацией в целом. Он чувствовал себя столь же отдаленным от вновь обретенной Англии, как и от Ислама, когда он встретился с ним в первый раз, столь же отдаленным, как был бы отдален от Фив или Вавилона.
Он встретился с Ллойд-Джорджем. Эта встреча не могла заставить что-то сделать, но ее целью было убедить; в Аравии он тоже часто так делал. Равнодушному к политическим партиям, чуткому к характерам, ему понравился характер премьера; Ллойд-Джордж был удивлен даром изложения, которым обладал Лоуренс, поразительным в той смутной области, которую только он мог сделать понятной.[468] Но победители собирались создать новый мир за счет побежденных, а не за свой счет. Английская колонизация в Индии, как и французская — в Северной Африке, мало сочетались с рождением крупного и явно независимого мусульманского государства. Англия не собиралась быть менее верной соглашениям, заключенным с евреями, чем тем, которые заключила с арабами, и чем больше утверждалось желание Франции обосноваться в Ливане и контролировать Сирию, таким образом приближаясь к Суэцу, тем больше Англия собиралась укрепиться в Палестине. Проект орошения Месопотамии рассматривался в целом: правительство Индии надеялось принести в долины Тигра и Евфрата культуру хлопководства, преобразовать эту пустыню во второй Египет — который оно не собиралось передавать Абдулле. Висячие сады Вавилона начали очаровывать лорда Керзона, и снова заговорили о мосульской нефти.
Клемансо, более озабоченный эффективностью, чем дипломатическими обычаями, даже больше, чем конституцией Франции, много раз принимал решения, остававшиеся секретными, на частных встречах с Ллойд-Джорджем. Несомненно, ни Лоуренс, ни Фейсал не знали тогда о той беседе, в ходе которой Клемансо сказал: «Я не хочу трений между нами в Азии. Что вы требуете?» — получил ответ: «Палестину и Мосул», — и согласился, «несмотря на оппозицию Набережной Орсэ», отказаться от того и другого за точно обозначенные компенсации[469], хотя соглашением Сайкса-Пико первая была помещена под международный мандат, а второй — в зону французского влияния. Но Ллойд-Джордж не мог требовать, чтобы Франция отказалась от прав, которые содержало соглашение, когда Англия не только не собиралась отказаться от Месопотамии или от какой-либо части территорий, которую признавало за ней соглашение, но и собиралась добавить к ним другие. Если Фейсал не знал о соглашении между двумя премьерами, он знал их весомость. Какова бы ни была симпатия Ллойд-Джорджа к арабскому делу, Лоуренс обнаружил пределы сил самого сильного человека в стране, и этой страной была Англия.
Уже стало очевидным, что декларация от 7 ноября — единственное соглашение, принятое одновременно Францией и Англией, признающее арабские свободы — рассматривалось двумя державами лишь как согласие на участие туземцев в правительствах Среднего Востока. 29 декабря министр иностранных дел Франции заявил с трибуны Палаты, что Франция не собирается отказываться ни от каких своих прав на Левант; а правительство Индии обосновалось в Багдаде на веки вечные.
Предлагаемая книга – четыре эссе по философии искусства: «Воображаемый музей» (1947), «Художественное творчество» (1948), «Цена абсолюта» (1949), «Метаморфозы Аполлона» (1951), – сборник Андре Мальро, выдающегося французского писателя, совмещавшего в себе таланты романиста, философа, искусствоведа. Мальро был политиком, активнейшим участником исторических событий своего времени, министром культуры (1958—1969) в правительстве де Голля. Вклад Мальро в психологию и историю искусства велик, а «Голоса тишины», вероятно, – насыщенный и блестящий труд такого рода.
Разыскивать в джунглях Камбоджи старинные храмы, дабы извлечь хранящиеся там ценности? Этим и заняты герои романа «Королевская дорога», отражающего жизненный опыт Мольро, осужденного в 1923 г. за ограбление кхмерского храма.Роман вновь написан на основе достоверных впечатлений и может быть прочитан как отчет об экзотической экспедиции охотников за сокровищами. Однако в романе все настолько же конкретно, сколь и абстрактно, абсолютно. Начиная с задачи этого мероприятия: более чем конкретное желание добыть деньги любой ценой расширяется до тотальной потребности вырваться из плена «ничтожной повседневности».
Роман Андре Мальро «Завоеватели» — о всеобщей забастовке в Кантоне (1925 г.), где Мальро бывал, что дало ему возможность рассказать о подлинных событиях, сохраняя видимость репортажа, хроники, максимальной достоверности. Героем романа является Гарин, один из руководителей забастовки, «западный человек" даже по своему происхождению (сын швейцарца и русской). Революция и человек, политика и нравственность — об этом роман Мальро.
Роман А. Мальро (1901–1976) «Надежда» (1937) — одно из лучших в мировой литературе произведений о национально-революционной войне в Испании, в которой тысячи героев-добровольцев разных национальностей ценою своих жизней пытались преградить путь фашизму. В их рядах сражался и автор романа.
Воспоминания Владимира Борисовича Лопухина, камергера Высочайшего двора, представителя известной аристократической фамилии, служившего в конце XIX — начале XX в. в Министерствах иностранных дел и финансов, в Государственной канцелярии и контроле, несут на себе печать его происхождения и карьеры, будучи ценнейшим, а подчас — и единственным, источником по истории рода Лопухиных, родственных ему родов, перечисленных ведомств и петербургского чиновничества, причем не только до, но и после 1917 г. Написанные отменным литературным языком, воспоминания В.Б.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.
Рудольф Гесс — один из самых таинственных иерархов нацистского рейха. Тайной окутана не только его жизнь, но и обстоятельства его смерти в Межсоюзной тюрьме Шпандау в 1987 году. До сих пор не смолкают споры о том, покончил ли он с собой или был убит агентами спецслужб. Автор книги — советский надзиратель тюрьмы Шпандау — провел собственное детальное историческое расследование и пришел к неожиданным выводам, проливающим свет на истинные обстоятельства смерти «заместителя фюрера».
В книге собраны воспоминания революционеров, принимавших участие в московском восстании 1917 года.
Прометей. (Историко-биографический альманах серии «Жизнь замечательных людей») Том десятый Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия» Москва 1974 Очередной выпуск историко-биографического альманаха «Прометей» посвящён Александру Сергеевичу Пушкину. В книгу вошли очерки, рассказывающие о жизненном пути великого поэта, об истории возникновения некоторых его стихотворений. Среди авторов альманаха выступают известные советские пушкинисты. Научный редактор и составитель Т. Г. Цявловская Редакционная коллегия: М.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.