Демон абсолюта - [61]
Те, на кого рассчитывал верховный комиссар, и кто был отвергнут, теперь разгневанные, подписали соглашение с Арнольдом Уилсоном. Заявления в мечетях были приписаны «неуполномоченным лицам», заявление из Кербелы было ловко скрыто, шесть главных участников протестов были депортированы, а религиозные вожди узнали о своей отставке. И вот результаты плебисцита ненавязчиво объединили с теми, что прогнозировал верховный комиссар.
Глава XXVI.
С окончанием войны первым желанием Лоуренса было сделать так, чтобы Министерство иностранных дел послало его заниматься делами Востока на мирной конференции.
Перед Фейсалом он представлял Алленби; перед Алленби — Фейсала; теперь он представлял лишь себя самого.
Снова говорить от имени эмира было недопустимо.
Как и дать самому эмиру право голоса.
На следующий день после того, как он покинул турецкий фронт, начальник штаба Алленби временно разделил Левант на три зоны, и доверил управление северной зоны (почти идентичной «синей зоне» соглашения) французской армии, южной зоны (Палестины) английской армии, а восточной зоны (внутренняя Сирия) — арабской армии. Три администрации зависели от главнокомандующего. Итак, Фейсал продолжал управлять Дамаском и не подчинялся никому, кроме Алленби.
Франция согласилась с этим разделением, потому что ее верховный комиссар был подчинен главнокомандующему, и потому что эта администрация, строго военная, не планировалась на будущее. Но Фейсал назначал своих арабских чиновников не от имени главнокомандующего, он назначал их от имени своего отца, короля Хиджаза. Через несколько дней после взятия Дамаска, он попытался (несмотря на предупреждение Лоуренса) занять Бейрут отрядом шерифских всадников[443]. Он собирался произнести речь, которая приветствовала бы Ливан как «драгоценный камень арабской империи», призывала бы слушателей «пробить брешь во всяком влиянии, противоположном этой концепции, не заботясь ни о пустых дипломатических формулах, ни о чувствах, популярных среди населения»[444].
Однако если Франция имела виды на Сирию, то Ливана она требовала — Ливан не был арабским, он был христианским.
В Париже, как и в Бейруте, Фейсал из подозреваемого стал врагом. Потому что ему нужна была Сирия; потому что ему нужен был Ливан; потому что ему не нужна была Месопотамия, на которую он имел столько же прав, сколько и на Сирию, и куда больше, чем на Ливан. Французы в Сирии и все его противники начали видеть в нем не столько вождя Восстания и арабского национализма, сколько маску, под которой скрывалась Англия[445]. Дипломатическая и финансовая поддержка, которую та ему оказывала (она все еще выделяла ему субвенции) казалась им способом лишить Францию Сирии, не пренебрегая в открытую соглашениями с ней. Набережная Орсэ заявила, что признает эмира лишь как военного вождя армии партизан, военного администратора восточной зоны оккупированных османских территорий[446]. Ни одно, ни другое не оправдывало его присутствия на конференции. По какому праву он представлял бы Сирию, если не по праву завоевания? Никто не давал ему полномочий, и он не был сирийцем[447].
Фейсал считал, что сможет продержаться без английских подкреплений против французов.
Для большей части офицеров, которые окружали его, и которые принадлежали к армии Египта, Франция была в Сирии незваным гостем. В палестинских боях она участвовала лишь эпизодически[448]. Ее интересы в Леванте не могли быть поставлены на один уровень с защитой Индии. Когда война закончилась, альянс Франции с Англией больше не имел смысла. Дружба, рожденная между французами и англичанами на полях сражений во Франции, не достигла английской колониальной армии; там еще не забыли Фашода[449], и для них это была не столько общая война, сколько война, в которой Англия спасла Францию[450]. Как и Министерство иностранных дел Англии, они считали соглашение Сайкса-Пико устаревшим: третья подписавшая сторона, Россия, выбыла из войны, и при общей ситуации трудно было ждать его исполнения. Наконец, если Франция действительно собиралась оккупировать Сирию, имея виды только на Ливан, почему она составляла свой оккупационный корпус главным образом из армянских легионеров, ненавидящих мусульман, присутствие которых вызвало бы восстание, сближая сирийцев с турками? Две французских дивизии оставались в Италии, один французский экспедиционный корпус отбыл на Черное море… Почему французский верховный комиссар не располагал десятой частью тех чиновников, которые, как он заявлял, были ему необходимы[451]?
На это французы в Сирии (для которых последний аргумент был слишком обоснованным) отвечали, что их задача стала бы легче, если бы большая часть английских офицеров разведки меньше вдохновлялась шерифской кампанией пропаганды против них (она возобновляла темы, поднятые немцами во время войны), и не воображала Францию такой, какой она действительно казалась тем, кто видел ее армию в Сирии: нацией обескровленной и разбитой. И если бы наиболее яростная антифранцузская пропаганда сторонников шерифов не находила в Египте свои центры, пропагандистов, печатников и надежное убежище.
Предлагаемая книга – четыре эссе по философии искусства: «Воображаемый музей» (1947), «Художественное творчество» (1948), «Цена абсолюта» (1949), «Метаморфозы Аполлона» (1951), – сборник Андре Мальро, выдающегося французского писателя, совмещавшего в себе таланты романиста, философа, искусствоведа. Мальро был политиком, активнейшим участником исторических событий своего времени, министром культуры (1958—1969) в правительстве де Голля. Вклад Мальро в психологию и историю искусства велик, а «Голоса тишины», вероятно, – насыщенный и блестящий труд такого рода.
Разыскивать в джунглях Камбоджи старинные храмы, дабы извлечь хранящиеся там ценности? Этим и заняты герои романа «Королевская дорога», отражающего жизненный опыт Мольро, осужденного в 1923 г. за ограбление кхмерского храма.Роман вновь написан на основе достоверных впечатлений и может быть прочитан как отчет об экзотической экспедиции охотников за сокровищами. Однако в романе все настолько же конкретно, сколь и абстрактно, абсолютно. Начиная с задачи этого мероприятия: более чем конкретное желание добыть деньги любой ценой расширяется до тотальной потребности вырваться из плена «ничтожной повседневности».
Роман Андре Мальро «Завоеватели» — о всеобщей забастовке в Кантоне (1925 г.), где Мальро бывал, что дало ему возможность рассказать о подлинных событиях, сохраняя видимость репортажа, хроники, максимальной достоверности. Героем романа является Гарин, один из руководителей забастовки, «западный человек" даже по своему происхождению (сын швейцарца и русской). Революция и человек, политика и нравственность — об этом роман Мальро.
Роман А. Мальро (1901–1976) «Надежда» (1937) — одно из лучших в мировой литературе произведений о национально-революционной войне в Испании, в которой тысячи героев-добровольцев разных национальностей ценою своих жизней пытались преградить путь фашизму. В их рядах сражался и автор романа.
Воспоминания Владимира Борисовича Лопухина, камергера Высочайшего двора, представителя известной аристократической фамилии, служившего в конце XIX — начале XX в. в Министерствах иностранных дел и финансов, в Государственной канцелярии и контроле, несут на себе печать его происхождения и карьеры, будучи ценнейшим, а подчас — и единственным, источником по истории рода Лопухиных, родственных ему родов, перечисленных ведомств и петербургского чиновничества, причем не только до, но и после 1917 г. Написанные отменным литературным языком, воспоминания В.Б.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.
Рудольф Гесс — один из самых таинственных иерархов нацистского рейха. Тайной окутана не только его жизнь, но и обстоятельства его смерти в Межсоюзной тюрьме Шпандау в 1987 году. До сих пор не смолкают споры о том, покончил ли он с собой или был убит агентами спецслужб. Автор книги — советский надзиратель тюрьмы Шпандау — провел собственное детальное историческое расследование и пришел к неожиданным выводам, проливающим свет на истинные обстоятельства смерти «заместителя фюрера».
В книге собраны воспоминания революционеров, принимавших участие в московском восстании 1917 года.
Прометей. (Историко-биографический альманах серии «Жизнь замечательных людей») Том десятый Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия» Москва 1974 Очередной выпуск историко-биографического альманаха «Прометей» посвящён Александру Сергеевичу Пушкину. В книгу вошли очерки, рассказывающие о жизненном пути великого поэта, об истории возникновения некоторых его стихотворений. Среди авторов альманаха выступают известные советские пушкинисты. Научный редактор и составитель Т. Г. Цявловская Редакционная коллегия: М.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.