Демон абсолюта - [44]
Тем не менее, сначала он испытывал колебания, настолько стала господствующей теория XIX века, настолько формула Фоша «война тяготеет к тому, чтобы найти центр армии противника и уничтожить его путем сражения» была вне конкуренции. Но турки не уничтожали арабов в сражении, поскольку те отказывались от сражения. И арабы не уничтожали турок, потому что не были достаточно сильны, и потому, что они могли делать кое-что получше, чем пытаться вести правильное сражение: они могли расширять свое восстание до тех пор, пока оно не позволило бы армии Мюррея выигрывать свои сражения.
Поэтому теперь Лоуренсу было недостаточно знать о слабых местах железной дороги и о передвижениях турок. Поскольку его действия были тем эффективнее, чем шире они распространялись, его служба информации должна была функционировать в Синае, в Маане, в Палестине, до самой Сирии, так же, как на протяжении всей Хиджазской железной дороги. Куда бы ни выступила против турок армия Мюррея или Фейсала, позади нее были бы арабы, которые, как только придет день, должны были подняться, уверенные в том, что скоро соединятся с армией, которой идут на помощь, и оборвать турецкие коммуникации. Такой план нуждался в системе разведки исключительной протяженности и точности, а кампания, которую планировал Лоуренс, становилась одной из самых обширных кампаний Интеллидженс Сервис за всю войну.
Единственное условие — у него в распоряжении должна была находиться база на северных границах Аравии.
Однако с каждым днем в палатку Фейсала приходили все новые вожди с севера. И в тот же вечер, когда вернулся Лоуренс[316], «распорядитель поспешно вошел и что-то прошептал Фейсалу, который повернулся ко мне с сияющими глазами, стараясь быть спокойным, и сказал: «Ауда здесь». В этот момент полог палатки был откинут перед зычным голосом, который проревел приветствия нашему Повелителю, Предводителю Правоверных. Вступила высокая, сильная фигура с изможденным лицом, страстным и трагическим. Фейсал вскочил на ноги».
Это был вождь восточных ховейтат, легендарная личность, от которого Лоуренс ждал освобождения Маана и Акабы, с тех пор, как его двоюродный брат и десять его вождей прибыли засвидетельствовать Фейсалу почтение от его имени.
За тридцать боевых лет он потерял две трети своих людей; те, кто оставался, были лучшими воинами в Аравии. Они совершали набеги на Алеппо, Басру, Эль-Уэдж — север Сирии, Красное море и Персидский залив. Не было среди них никого, кто не был бы ранен. Ауда имел двадцать девять жен, тридцать ран, почти все его родственники погибли в бою. «Его ум был наполнен стихами о старых набегах и эпическими сказаниями о битвах, и он изливал их ближайшему слушателю. Если слушателей не было, он, видимо, пел их сам себе своим потрясающим голосом, низким, звучным и громким. По временам, казалось, он был одержим проказливым бесом, и в общем собрании мог придумывать ужасающие истории о личной жизни своих хозяев и гостей. Он говорил о себе в третьем лице и был так уверен в своей славе, что любил рассказывать при всех истории, направленные против самого себя. И при всем этом он был скромным, простым, как дитя, прямым, честным, добродушным, и его горячо любили даже те, кого он смущал больше всего — его друзья».[317]
Он собирался предложить взять Акабу с тыла.
Красное море имеет форму улитки с двумя рожками, Суэцким заливом и заливом Акабы, которые кончаются двумя городами. Акаба выдавалась больше всего в тылу турецкой армии — и была недоступна с моря[318], защищенная отвесными гранитными утесами. Лоуренс знал тот город, где закончились его исследования Синайской пустыни. Если бы арабам удалось взять его с суши, подкрепления и помощь сразу же принес бы флот. Территории Синая лучше охранялись турками; но Сирийская пустыня, которой ничто не угрожало, охранялась меньше. Взятие Акабы поставило бы под угрозу одновременно северную секцию железной дороги — наименее защищенную — и турецкую армию, противостоящую армии Мюррея; оно, наконец, сделало бы возможной связь с армией Египта партизан Леванта и всех остальных сирийских революционеров. Это сделало бы возможным все, что планировал Лоуренс.
Приказы, переданные с особым курьером, следовало выполнять. Войска Фейсала были готовы. Присутствие Лоуренса не было необходимым для попытки захвата железной дороги, которой руководил бы Ньюкомб, уже находившийся рядом с Абдуллой. План Ауды начинался с похода на тысячу километров на вражескую территорию, без пушек, без пулеметов, без регулярных войск, со смехотворным количеством провианта. Лоуренс располагал лишь динамитом и золотом. Ауда, связанный с Нури Шааланом, сам властвующий над несколькими племенами Сирхана, добился бы от эмира руалла нескольких сотен отборных воинов, которые подкрепили бы его собственных. Он утверждал, что, когда они прошли бы турецкие линии, к ним присоединились бы племена по соседству с Акабой, как те многие, что присоединились к Фейсалу; и Фейсал это подтвердил. Это означало двухмесячный поход через пустыню, чтобы потом без современного оружия атаковать город с армией, которую следовало набрать на месте…
