Дело моего отца - [6]
Нет, я отдаю должное мужественному, бескорыстному и открытому социальному оптимизму русской интеллигенции, тому оптимизму, который заражал многих образованных людей в разных нациях и народностях тогдашней России.
«Уважение к минувшему — вот черта, отличающая образованность от дикости». Это не Лебон, это Пушкин.
Вторая книга из библиотеки отца издана много позже первой, но устарела куда сильнее.
М. Барановский и С. Шварсалон, «Что нужно знать о Китае». Московский рабочий, 1927 г. На обложке и на титульном листе — столбиком по алфавиту наиболее важные, по мнению составителей, понятия, наиболее значительные имена. Приведу этот перечень целиком. «Что такое: Аньгоцзюнь, Аньфу, Боксерское восстание, Гоминдан, Джентри, Красные пики, Лицзинь, Манчуани, Сетльмент, Тайпинское восстание, Шеньши. Кто такой: Ван-Цзин-вей, Евгения Чен, Ли Да-чжао, Сю Чен, Тан Ен-кай, Тан Пин-сян, Фын-Юй-сян, Чан-Кай-ши, Чен Ду-сю, Чжан Цзо-ли, Чжан Цзун-чан».
Книга вышла в год моего рождения, а нам всегда кажется, что это не так-то уж и давно, нет в ней, однако, еще имен и названий, которые долго не сходили с наших уст. Китай от Узбекистана недалеко. Ближний сосед, а китайцев в городах Средней Азии еще на моей памяти было полным-полно. Почему-то уверен, что отец и про Китай знал больше меня.
Не могу поручиться, что Акмаль Икрамов внимательно прочитал все книги домашней библиотеки: она была внушительной. В одном уверен: любая книга была пролистана, просмотрена, оценена, прежде чем он ставил ее на полку Он читал быстро, одинаково хорошо на трех языках — узбекском, русском, фарси. Арабский знал хуже, в пределах Корана и основной религиозной литературы. В конце жизни отец научился читать по-немецки. Времени на чтение у него было ничтожно мало, а интерес не угасал. Я видел его читающим у книжного шкафа, стоял иногда часами. Из многих книг, которые всегда лежали на тумбочке возле кровати, мне запомнились две: одна — со страшными и пророческими для нашей семьи фотографиями — про немецкие концлагеря, другая «Золотой теленок» с иллюстрациями К. Ротова.
Зачем мне память на эти мелочи? А зачем, к примеру, старому инженеру из Донбасса упорно разыскивать меня, исписывать десятки страниц и звать в гости, чтобы сообщить мне нечто, что, как самому этому старику понятно, ничего исключительно не содержит? Вот ведь совсем недавно вскрыл я пакет с незнакомым обратным адресом из неведомого мне Доброполья. На стол выпала бумажка — ответ из журнала «За рулем», в котором некоему товарищу Яксону сообщалось, что английские заводы «Тальбот» и «Напир» в настоящее время не выпускают автомобилей; первый давно слился с фирмой «Самбим», второй специализируется на авиамоторах и поглощен фирмой «Роллс-Ройс».
Еще в том пакете лежала ученическая тетрадка и письмо. Потом пришло еще несколько таких тетрадок.
В. А. Яксон работал шофером в ЦК Компартии Туркестана с 1922 года вместе со своим отчимом, который возил моего отца еще в 1919 году. Отчим был эстонцем и старым коммунистом, пасынок — латыш.
Воспоминания, присланные мне без всякой просьбы, очень конкретны, посвящены шоферской работе и шоферским впечатлениям, но содержат в себе и весьма трогательные отступления со ссылками на Улугбека и Гёте. А ответ из журнала «За рулем» оказался в пакете потому, что Валентин Августович Яксон хотел попросить для меня фотографии тех машин, на которых он возил отца. Это у него не получилось, не поняли его в журнале.
Есть расхожая фраза: «Никто так не врет, как авторы мемуаров». Видимо, есть для такого мнения свои основания, возникшие тогда, когда врали почти все, однако меня лично в воспоминаниях поражает противоположное — удивительная точность. Правда, чаще всего это бывает в устных воспоминаниях. Порой расскажет человек нечто, противоположное общеизвестным фактам: начнешь проверять, в чем ошибка, а ошибки-то и нет. Архив доказывает.
Не поверил я родственникам, будто дядя моего отца Абду-Рауф Абду-Вахид, по уличной кличке Джигут-домля, был депутатом Государственной думы. Говорили, будто его потом арестовали и заковали в кандалы. Рассказывали об этом старшая сестра отца Русора-амма, мусульманская учительница, ни слова не говорившая по-русски, и ее дочь Шарипа — преподаватель вуза. Я твердо решил, что они путают Государственную думу с городской и не может быть, чтобы депутата Думы заковали в кандалы. Путает старушка, путает дочка, не знает она про тогдашние законы и депутатскую неприкосновенность.
Историк подсказал мне, что речь, видимо, идет о выборщиках в Думу. Были в Туркестане выборщики.
Но вот теперь передо мной ксерокопия: «Дело Туркестанского Охранного Отделения об обысках и арестах бывшего члена 2-ой Государственной Думы Абду-Кариева и его единомышленников за пропаганду против государственных идей. По описи № 40, начато 30 января 1909 года». (Вот ведь как: не против государства, а против государственных идей!)
Подтвердилось и вовсе казавшееся мне легендой. Дядя моего отца был сослан в Тулу. Напомню, что Шамиля сослали в Калугу, видели какую-то целесообразность поселения в таких местах опасных инородцев. А во время ссылки мой двоюродный дед ездил в Ясную Поляну беседовать с Львом Толстым. Это установлено документально. Верю я и в то, что туркестанский мулла вылечил травами дочь какого-то тульского начальника, кажется, полицмейстера, за что досрочно возвращен был восвояси.
В книгу входят две приключенческие повести, связанные общим местом действия и одними персонажами. «Улица Оружейников» рассказывает о событиях 1917-1919 годов в Средней Азии. «Круглая печать» - повесть о пяти юных рыцарях дружбы, живущих на той же самой улице Оружейников десять лет спустя. Рисунки Г. Алимова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Герой этой книги — веселый острослов, чудесный поэт и замечательный мастер Махмуд — жил много веков назад. Но и сейчас помнит народ его задорные стихи. А рассказы о том, как простой ремесленник выходил победителем в борьбе с придворными и муллами, до сих пор передаются из уст в уста.Писатель Камил Икрамов записал эти рассказы для вас, ребята. Мы надеемся, что вы полюбите Махмуда так же крепко, как и его братьев по духу: Тиля Уленшпигеля. Ходжу Насреддина и Кола Брюньона.
Удивительные приключения, о которых рассказывается в этой книге, начинаются в первой четверти XX века на улице, где еще во времена хромоногого Тамерлана жили ташкентские оружейники. Эта история мальчика Талиба, сына кузнеца Саттара, сохранившего секрет изготовления настоящий дамасских клинков… Приключения героя книги, удивительные люди, с которыми сводит его судьба, и индивидуальность, образность авторского языка, повествующего об этом, не оставят вас равнодушными.
Две приключенческие повести «Скворечник, в котором не жили скворцы» и «Семенов» рассказывают о тяжелых годах Великой Отечественной войны, о том, как юные патриоты помогали своим дедам и отцам защищать Родину от фашистов.Для среднего и старшего возраста.
Камил Икрамов известен как автор книг о революции и гражданской войне в Средней Азии — «Караваны уходят», «Улица Оружейников», «Круглая почать» и фильмов, созданных по этим книгам, — «Красные пески», «Завещание старого мастера». Его перу принадлежат также исторический роман «Пехотный капитан», приключенческие повести «Скворечник, в котором не жили скворцы», «Махмуд-канатоходец», «Семенов» и др.Пять лет прожил писатель в Казахстане, где и возник замысел книги о народно-революционном движении, которое возглавил легендарный Амангельды Иманов.
Долгожданный четвертый выпуск книжной серии «Юмор лечит»! Смешные жизненные рассказы о людях, их увлечениях и причудах. Хорошее настроение – залог здоровья и счастливой жизни!
Книга об основоположнике советской батальной живописи, воспевшем в своих полотнах героизм защитников революции. К 100-летию со дня рождения. Книга рассчитана на школьников среднего возраста.
Предлагаемое издание является первым систематическим исследованием истории отношений двух выдающихся деятелей русской культуры – В.А. Жуковского и И.В. Киреевского. Отношения между В.А. Жуковским и И.В. Киреевским рассматриваются как личные, диалогические, во всей их экзистенциальной полноте, что делает предметом исследовательского внимания не только встречи, общение и литературные связи В.А. Жуковского и И.В. Киреевского, но и родство их религиозного пути. Поставленная таким образом тема об отношениях В.А. Жуковского и И.В.
История народа воплощена в жизни отдельных семей. Россия – страна в основе своей крестьянская. Родословная семей с крестьянскими корнями не менее интересна, нежели дворянская. В этом убеждает книга «Мир и война в жизни нашей семьи», написанная Георгием Георгиевичем Зубковым, Верой Петровной Зубковой (урожд. Рыковой) и их дочерьми Ниной и Людмилой. В книге воссоздается противоречивая и сложная судьба трех поколений. В довоенные годы члены семьи были не только активными строителями новых отношений на селе в ходе коллективизации, индустриализации и культурной революции, но и несправедливыми жертвами раскулачивания и репрессий вследствие клеветнических доносов. Во время Великой Отечественной войны все четверо стали узниками фашизма с 22 июня 1941 г.
Аврора. — 1998. — № 3/6. — С. 38–48 [о матери А.Т. Горышиной].