Делай то, за чем пришел - [4]
В аудитории зашумели, задвигались: перемена. Я попятился от доски — автоматическая система во всей своей красе распростерлась от края и до края коричневой, покрытой линолеумом, доски...
«Скорей в преподавательскую! Там на столе...»
Да не тут-то было. Ты, Шибанов, набросился на меня с вопросами, ты, видишь ли, кое-что недопонял...
Чуть ли не скрипя зубами, я стал подробно отвечать на твои вопросы. На перемену ты меня так и не отпустил: прозвенел звонок, и начался второй час лекции.
И снова нужно было расслабить мускулы, погрузиться в память, в логику, выжимать из себя все до капли, до предела.
По времени уложился точно.
Приплелся в преподавательскую, схватил перепачканными в мелу пальцами конспект; он лежал себе спокойненько там, где я его оставил, — на зеленом сукне, на самом уголке стола.
Жадно вглядывался я в слова, в формулы и, главное, в чертеж... и убеждался, что все до последней черточки, до последнего штришочка вспомнил, все как есть. Один только вопрос из всей лекции был начисто упущен. Но когда стал раздумывать, то вдруг понял, что вопрос-то этот несущественный, его и нужно было забыть!..
Захлопнул конспект и опустился на диван.
— Что с вами, Глеб Устинович? — спросила англичанка Виктория Робертовна. — У вас такое лицо... не заболели?
— Нет, — улыбнулся я, — наоборот.
С того самого дня я оторвался от конспекта. А это означало... как много это означало! Теперь я получил живую связь с аудиторией, мог более свободно распоряжаться материалом лекции: делать отступления, что-то подчеркивать, что-то опускать вообще. Теперь я мог рассказывать простыми, доходчивыми словами, мог припомнить случай из своей, пусть и небольшой заводской практики, мог шутить. Теперь можно было свободно пройтись между столами и заглянуть в ваши тетрадки. А главное, я выиграл в ваших глазах! Не знаю, правда, выиграл ли я в твоих глазах, Шибанов?..
Ты по-прежнему получал у меня тройки и даже двойки, однако спеси в тебе не убавлялось. Ты, как мог, старался внушить своим товарищам: «Глеб невзлюбил меня и режет...»
На первый мой экзамен ты явился принципиально неподготовленным. Целыми днями — и об этом знали все — ты пропадал в спортзале: ты ведь считался техникумовским «баскетбогом»!
— Можно, я возьму другой билет? — сказал ты, бегло просмотрев вопросы первого билета.
— Пожалуйста, — ответил я. — Только, выражаясь спортивным языком, судить буду уже не из пяти баллов, а только из четырех. Таков закон.
Ты взял другой билет. Отвечать напросился сразу же, без подготовки, сыпал, как всегда, словами, но все то же непонимание самой сути, все та же приблизительность. Я поставил тебе тройку. Ты взял зачетку и с независимым видом пошел из аудитории. Однако у дверей приостановился.
— Разрешите, — сказал каким-то упавшим голосом, — я еще раз попробую...
— Какой же смысл, Шибанов? — удивился я. — Ведь теперь я вас буду судить только из трех баллов...
Ты весь потух. И не уходил. Ты всем своим видом уже просил...
— Шибанов, — укоризненно сказал я, — с нашей-то с вами гордостью?..
Ты вспыхнул и ушел.
Все зимние каникулы я потратил на командировки. Побывал на двух крупных машиностроительных заводах, исписал во время поездок целую тетрадь, многое повидал и многое теперь мог порассказать.
А к тебе, Шибанов, я стал подходить с более строгой меркой, чем к другим. При одинаковых ответах — твоем и, допустим, Коркиной — я ставил ей «четыре», а тебе «три». Коркиной все дается с по́том, рассуждал я, все она берет усидчивостью. И на заводе она будет такая же. Приучив себя к систематическому труду, к кропотливому постижению сути, она с ее посредственными данными будет куда полезнее, чем такой, как ты: пришел, увидел, победил.
Был ли я к тебе несправедлив? Да, пожалуй. Но, как мне кажется, для твоей же пользы. А доказать, что я к тебе несправедлив, не мог ни ты, ни кто другой: преподаватель волен ведь задать любой вопрос по существу. А вопросы-то есть легкие, есть трудные; так вот тебе доставались от меня самые трудные...
Твой портрет убрали с доски Почета.
По итогам этого первого весеннего месяца пришлось поставить тебе в журнале двойку.
Вот тогда-то ты и дождался меня в пустынном коридоре, и вид у тебя был далеко не горделивый.
— Глеб Устинович, — сказал ты почти шепотом, — за что вы меня... не любите?
Мы простояли с тобой в коридоре часа два, мы усиленно угощали друг друга сигаретами: ты меня — великолепными «Кемэл», я тебя — русской «Примой». Я откровенно сказал, чего хочу от тебя. Во-первых, серьезного отношения к моему предмету, а во-вторых, скромности. Да, обыкновенной человеческой скромности. И заверил, что, если ты часами не будешь просиживать над схемами, чертежами и расчетами, мы так и не станем друзьями. И кто знает, закончишь ли ты техникум — с двойками-то по автоматике... И кто знает, станешь ли ты человеком — с таким самомнением, со склонностью к дешевому эффекту...
Ты неглупый парень, Шибанов, и мне кажется, что ты тогда кое-что понял. Ты даже внешне изменился в последнее время: стал сдержанней в манерах, строже в словах. Что ж... Дай бог, как говорится...»
Читаешь повести и рассказы Анатолия Черноусова — и словно окунаешься в стихию споров, кипящих вокруг. Бушуют страсти, сталкиваются в непримиримом единоборстве взгляды, оценки, чувства, мысли.Эти споры выражаются по–разному. Иногда — словесной дуэлью, а подчас и перепалкой персонажей. Иногда — диаметрально противоположными оценками одного и того же факта. Иногда — тем, что персонажи вдруг осознают: их нравственные критерии, их действия впрямую противостоят моральным ценностям и поступкам людей, живущих и работающих с ними рядом, зачастую в одном коллективе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.