Декстер во тьме - [61]

Дом мы нашли легко. Номер был прикреплен к желтой стене высотой футов семь, которая окружала строение. Кованые ворота преграждали въезд во двор. Дебора остановилась перед воротами, припарковалась на улице, и мы, выбравшись из машины, стали разглядывать то, что за воротами. Дом был вполне скромным, не более четырех тысяч квадратных футов, и стоял по крайней мере в семидесяти пяти ярдах от воды, так что, по-видимому, Уилкинс и впрямь не был таким уж богатым.

Пока мы заглядывали, отыскивая способ подать в дом сигнал, что мы прибыли и желали бы войти, входная дверь распахнулась и вышел мужчина в ярко-желтом дождевике. Он направился к стоявшему на подъездной дорожке синему «лексусу».

Дебора, повысив голос, окликнула:

— Профессор! Профессор Уилкинс!

Мужчина глянул на нас из-под капюшона дождевика:

— Да?

— Можем ли мы поговорить с вами, недолго? Будьте любезны, — произнесла Дебора.

Он медленно пошагал к нам, по-петушиному слегка склонив набок обращенную к Деборе голову:

— Смотря о чем. И кто это «мы»?

Дебора полезла в карман за жетоном, и профессор Уилкинс тут же остановился, насторожившись: без сомнения, беспокоился, как бы она не достала ручную гранату.

— Мы — это полиция, — заверил я его.

— Ой ли! — воскликнул он и повернулся ко мне с полуулыбкой, которая застыла, едва он увидел меня, померкла, а потом обратилась в довольно жалкую фальшивую улыбочку.

Поскольку я спец по подделке чувств и выражений, то совершенно не сомневался: моя физиономия чем-то поразила его и он попытался скрыть это под фальшивой улыбкой. Только почему? Если он виновен, то наверняка мысль о полиции у ворот была бы хуже, чем о Декстере в дверях. Но вместо этого он посмотрел на Дебору:

— О-о, да, мы уже как-то встречались, около моего кабинета.

— Точно, — сказала Дебора и выудила наконец свой жетон.

— Извините, это надолго? Я некоторым образом спешу.

— У нас всего пара вопросов, профессор. Минуту займет, не больше.

— Что ж… — Профессор перевел взгляд с жетона на меня, а потом быстро снова отвернулся. — Хорошо. — Он широко распахнул ворота. — Не желаете войти?

Хотя мы уже и промокли насквозь, мысль убраться с дождя, похоже, была весьма благой, и мы вслед за Уилкинсом прошли в ворота. Вверх по дорожке и в дом.

Интерьер дома был выполнен в стиле, который я определяю как «кэжуал богатеньких парней Коконат-Гроува». Подобных образцов я не видывал с мальчишеских лет, когда в этом районе повсеместно доминировал стиль «порочный модерн Майами». Только тут была старая школа, вызывавшая в памяти времена, когда этот район назывался Нат[7]-Гроув из-за своего свободного богемского колорита.

Полы были выложены красновато-коричневой плиткой и блестели вполне достаточно, чтобы, смотрясь в них, можно было бриться. Справа от большого панорамного окна имелся уголок для бесед с кожаным диваном и двумя такими же креслами. С другой стороны окна располагался небольшой бар и огромный застекленный винный шкаф с регулируемой температурой, а на соседней стене — абстрактное полотно в стиле ню.

Уилкинс провел нас мимо двух растений в напольных горшках к дивану и нерешительно затоптался в паре шагов от него.

— Ах! — сокрушался он, откидывая капюшон дождевика. — Мы слишком мокрые для кожаной мебели. Не возражаете против табуретов? — И он повел рукой в сторону бара.

Я взглянул на Дебору, та лишь плечом дернула:

— Мы можем и постоять. Дело займет всего минуту.

— Хорошо, — кивнул Уилкинс, сложил руки на груди и улыбнулся Деборе. — Что заставило ваше начальство послать такую девушку, как вы, в ужасную непогоду?

Дебора слегка покраснела, то ли от раздражения, то ли от чего-то еще, сказать не могу.

— Давно ли вы спите с Тэмми Коннор? — спросила она.

Уилкинс враз утратил радостный настрой, его лицо приобрело очень холодное и неприятное выражение, когда он поинтересовался:

— Где вы услышали об этом?

Я понимал, что Дебора старается выбить его из равновесия, а поскольку я тоже люблю этим заниматься, то встрял:

— А вам придется продать этот дом, если вы не получите контракт?

Его взгляд перескочил на меня, и не было в нем ничего приятного. К тому же он язык держал на привязи.

— Мне следовало бы догадаться. Итак, это Халперн разоткровенничался в тюрьме, верно? «Это сделал Уилкинс», да?

— Значит, вы не жили с Тэмми Коннор? — спросила Дебора.

Уилкинс опять обернулся, с заметным усилием сохраняя на лице расслабленную улыбочку, и покачал головой:

— Прошу прощения. Никак не могу привыкнуть к вам как к злому копу. Полагаю, для вас двоих это весьма успешный метод, так?

— Не отвлекайтесь, — сказал я. — Вы еще не ответили на наши вопросы.

Профессор согласно кивнул:

— Хорошо. А рассказал вам Халперн, как он в мой кабинет забрался? Я нашел его, когда он у меня под столом прятался. Бог знает, что он там делал.

— С чего вы решили, будто он забрался к вам в кабинет? — вскинулась Дебора.

— Он утверждал, что я срывал ему подготовку статьи.

— А вы срывали?

Профессор взглянул на Дебору, потом на меня, затем вновь на Дебору:

— Офицер, я изо всех сил стараюсь сотрудничать с вами. А вы обвиняете меня в таком множестве всякого, что я теряю уверенность, на какой вопрос мне следует отвечать.