Дайте точку опоры - [72]
Да, все в точности: книжные шкафы, невысокий полированный деревянный стол посередине комнаты, свободный, не заваленный бумагами, «вэфовская» радиола справа. Не поворачиваясь в кресле, протяни только руку — и вот ее белые клавиши; впереди, на дальней стене, небольшая доска; она повешена там для того, чтобы можно было встать из-за стола, пройтись, размяться. Словом, все, как у профессора, а после академика Никандрова — учителя, и в этом не стыдно признаться ему, Бутакову, в свои «за пятьдесят» лет. Да, как в его доме, порог которого студентом, после аспирантом переступал с затаенной тревогой, ледяным восторгом. Входил словно в храм, где все таинственно, полно неизъяснимых ощущений и открытий. И нет, не простая дань памяти, способной идеализировать прошлое, заставила Бутакова копировать своего учителя. С годами он понял разумность такого жизненного уклада. И в немногие часы, свободные от заседаний, административных обязанностей, разъездов по министерствам, вызовов на Старую площадь, он любил уединяться в этой комнате. То были часы «вето», и секретарша Ася заученно, твердо поставленным голосом, в котором так звучали правда и искренность, что в них нельзя было хоть на секунду усомниться, с легкостью отбивала многочисленные атаки: «Бориса Силыча нет». А дальше шла добавка — в Цека или Совмине, смотря откуда звонок или посетитель. Только избранным суждено было в такие часы преодолеть стальной Асечкин барьер, только тех, кого она называла «он», «оттуда», «сам», она соединяла с комнатой позади кабинета.
Борис Силыч — велик, недосягаем. Она знала, что там, в той комнате, совершаются тайны творчества, потому что всякий раз становилась свидетельницей — когда Борис Силыч выходил оттуда, начинали озабоченно бегать сотрудники из расчетного и теоретического отделов. И к ним уже не подступись — отмахивались, кидали на ходу: «Главный опять выдал ребус — мозги ломаем!»
…Сквозь полуприкрытые веки Борису Силычу отчетливо виделось, что свет в комнате загустел, стал молочной белизны. И хотя вся привычная обстановка комнаты действовала успокаивающе, он с минуту стоял в задумчивости возле стола. «Неприятности, неприятности, — тихонько отстукивал в голове невидимый молоточек. — Треклятая функция!»
«Треклятая» — любимое словечко Никандрова… Вот ведь пришло же в такую минуту! В нелегкую.
Он знал это «ощущение стены» — уперся, дальше, кажется, нет ходу. «Нет ходу», — произносит мысленно Борис Силыч, грузновато устраиваясь в жестком деревянном кресле у стола. На краю, по углам стола, на всей его пустой и обширной поверхности — два гироскопа: поменьше — черный, отливающий вороненым закалом стали; большой, под плексигласовым цилиндрическим колпаком, сверкает никелированной гладью массивных стальных кругов. Оба — подарки в пятидесятилетний юбилей. Круги замерли, недвижны, и все сооружение, воздушное, легкое, напоминает увеличенную и застывшую форму электронно-ядерного строения какого-то сложного элемента — ядро опутано перекрещивающимися электронными витками-уровнями.
Да, математическое «описание» этого элемента в схеме контура управления «Катуни» уже не ограничишь линейным уравнением, отбросив многие составляющие «за малостью». Уравнения получаются этажные, нелинейные. Их надо решать. Что ж, далеко вгрызся в глубь секретов теории, а вот теперь эта функция… Разрывная функция. Если бы только удалось «сгладить» разрыв, как говорят математики, аппроксимировать! Тогда бы упростился весь путь дальнейшего исследования. И он уже, кажется, видел реально, отчетливо ту новую «дверь», какую был готов открыть. Но ключ… Он, словно в тайнике, лежит в решении этой функции.
«Так, так… Стена…» Борис Силыч приподнимается. Зеркально поблескивает светлым лаком боков радиола. Поискал в стопке пластинок: оперы, концерты, этюды, песни. Он выбирает одну… Щелкнули клавишные включатели. Осторожно, будто боясь, раз-другой треснули легкие разряды, и вслед разлилась тихо, издалека музыка, знакомая, но всякий раз волнующая. Она быстро, напористым аллюром набрала широкую, вольную силу, и тотчас Борис Силыч почувствовал, как физически ощутимо снимается напряжение: оттягивается тяжесть от висков, что-то, будто давившее на грудную клетку, полегчало, и уже изнутри, просачиваясь сквозь толщу недавних мыслей, подступают другие… Чайковский.
А перед глазами — Горький… Город, прилепившийся к Волге подковой. Крутая, откосная набережная, знаменитая в дымке «стрелка», приземистые корпуса университета и он, академик Никандров.
Появлялся он в аспирантской комнате всегда внезапно, присаживался, расспрашивал о делах, потом молча просматривал расчеты будущей диссертации Бутакова и вдруг поднимал голову, смотрел прямо в глаза:
— Вы, наверное, не знаете истории возникновения картин «Утро стрелецкой казни» и «Боярыня Морозова» Василия Ивановича Сурикова?
— Не знаю.
— Жаль, коллега, кое-что хотелось прояснить…
В другой раз:
— Надеюсь, уже были в филармонии? Как вам «Из нового света» Антонина Дворжака?
И огорчался, услышав отрицательный ответ своего подопечного, качал головой:
— Входите, входите в искусство!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Герои повестей Н. Горбачева – ракетчики – офицеры, сержанты, солдаты, – у кого интересная, трудная и романтическая профессия. Но судьбы их сложны, и пути, по которым они идут "каждый в свою жизнь", зачастую нелегки: им сопутствуют трудные конфликты, острый драматизм.Гошка Кольцов стремится жить и служить по девизу: "Какое мне дело до вас до всех, а вам до меня". Он противопоставляет себя коллективу, товарищам по расчету ракетной установки. У Гошки есть в родном городе Ийка, а здесь, в гарнизоне, он знакомится с Надей…При всей сложности конфликтов, в нелегких условиях службы герои повестей морально крепки, сильны хорошими душевными зарядами: Гошка поймет свои заблуждения и в решающую минуту предпочтет обгореть, чем допустить гибель товарищей.Николай Андреевич Горбачев – инженер-подполковник, в прошлом служил в Ракетных войсках.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Первая книга Н. Горбачева «Белые воды» повествует об исторически сложном времени — кануне Великой Отечественной войны и первых военных годах. Герои первой книги действуют и во второй, но только место действия тут Рудный Алтай, где во время войны располагались рудники и заводы, поставлявшие стране продукцию первой важности — свинец.
Роман Николая Горбачева, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького, рассказывает о современной армии, о работе по созданию и освоению советской противоракетной системы «Меркурий».
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.