Дайте точку опоры - [70]
Коридор — запутанный, с поворотами и тупичками — пустынен. За многочисленными дверями — гробовая тишина, точно там все вымерло; но вдруг в тупичке за дверью слышал, как взвизгивает дисковая пила, а может электроточило, или сухо, будто ломают пересушенные лучины, потрескивают разрядные лампы, и в нос шибало озоном, слышалось мерное, на низких тонах, гудение.
Уже подходя к лаборатории, Алексей вспомнил: утром, заказывая по телефону пропуск, спросил Умнова, как дела, и тот вздохнул, будто ношу свалил: «Не спрашивай! Как в сказке: чем дальше, тем страшней. Зашились в дым!» Подумал: «Что ж, это походит на Сергея — напускать туман значительности, трудности. Посмотрим, что скажешь в ответ на мои трудности».
Наконец подошел к нужной двери. Черная, толстого стекла вывеска, станиолевая белизна букв: «Лаборатория 24». Алексей распахнул дверь. Теплом, шмелиным глухим жужжанием несло от заполнявших лабораторию разномастных шкафов. Они работали — пластмассовые колпачки на сигнальных лампочках светились разноцветьем огоньков.
Сергей Умнов, в рубашке с засученными рукавами, взъерошенный и возбужденный, стоял у стола, заваленного расчетами и чертежами. Перед ним, чуть расставив ноги, скрестив руки на авиационной двубортной куртке с начищенными пуговицами, — подполковник. Сергей увидел Фурашова, дрогнули, скосились привычно брови, сразу делая лицо грустно-трагическим. Он поздоровался, кивнул на подполковника:
— Знакомься, подполковник Сластин, — и без паузы продолжал разговор: — Не знаю, не знаю, какое будет наше решение, Станислав Иванович.
Подполковник с мягкой снисходительностью рассмеялся, открыв щербатинку — передний зуб сколот, — нетерпеливо откинул светлые маслянистые волосы.
— Но подумайте… В межведомственных нормалях на «Катунь» записано, что предприятие сдает продукцию проверенной, опробованной. Так? А теперь скажите, с каким интервалом, по-вашему, «сдохли» позавчера три шкафа?
— С каким?.. Первый — в двенадцать часов, второй — в тринадцать, третий геройски сопротивлялся, — Умнов силился взять шутливый тон, — и, пожалуйста, закрыл глаза только в пятнадцать.
— А первый, говорите, в двенадцать? — в голосе подполковника явный подвох.
— Да.
— Та-ак… А мне известно, что в девять утра. Где же правда, Сергей Александрович?
Сергей покосился на Фурашова и глухо-проговорил:
— Мы готовы дать письменную гарантию… Гарантийный срок работы панелей будет сокращен.
— Скажите, а эта самая их работа зависит от вас? От того, какой срок дадите? — Подполковник, спокойно выдержав взгляд Умнова, вдруг растопыренными пальцами подвинул на столе какие-то бумаги: — Нет, Сергей Александрович, акты подписать не могу.
— Но это только ваше мнение.
— Видите ли, я уже имею право на свое мнение, — опять показал веселую щербатинку подполковник.
— Как это? — вырвалось у Сергея.
Сластин рассмеялся:
— Календарных я отстукал семнадцать лет да почтя четыре года фронтовых. Они — год за три. Теперь я, как говорят в армии, пожалуй, могу иметь свое мнение: «уйдут» меня за вольнодумство — так с коштом, с пенсией.
Подполковник скользнул взглядом по Фурашову и, кивнув Сергею, ушел.
Умнов поднял глаза — в них и смущение, и желание понять, как Фурашов воспринял всю эту сцену.
— Видал? Мало мне «сигмы» — от нее одной концы отдам, а тут еще шею пилят с проклятой гарантией!
— Ну, концы не отдашь и шея останется, Сергей, цела. А подполковник, чую, прав.
— Прав! Прав! — взорвался Сергей. — Электровакуумщики нет-нет да и подводят — лампы, сопротивления, конденсаторы! — Он махнул рукой, словно желая сказать — все равно не поймешь. — Ладно, садись, Алексей…
Присев напротив, Фурашов глядел на Гиганта, все еще колюче-ершистого. Он трудно отходил после разговора со Сластиным и сейчас явно бесцельно, чтоб оттянуть разговор, рылся в бумагах. Свет из зарешеченного окна падал на стол, где-то попискивал разрядник, вентиляторы с мягким шорохом продували шкаф. Алексей пропел, как пробормотал:
Разом взглянули друг на друга, тихонько рассмеялись: от песенки дохнуло далеким академическим временем, в общем-то милым и беззаботным, свободным от сложностей жизни: учись, грызи науку. «А ты? А он? А она? Ну?!» Даже не песенка — дурашливая фраза, бессмыслица. Кто ее выдумал, неизвестно, но она срабатывала в былые времена неотразимо.
Фурашов сказал:
— Вижу, лопнешь, Сергей! Ну и вспомнил.
— Лопнешь! На носу госиспытания, а тут… Ну да ладно. Как ты живешь-то?
— Живу не тужу, хотя все не просто.
— Как Валя, девчонки? Звонил тебе — след простыл.
— В Кара-Суй мотался, с наставлением. Говоришь, госиспытания, на вооружение «Катунь» принимать, а как ее использовать?
— А-а, слышал! Наставление…
— Накидали таких замечаний — век не расхлебать! Ты-то ведь читал ваш ответ?
— Так, мельком…
Он опустил глаза, будто силился что-то отыскать среди вороха чертежей. Алексею эта привычка была знакома: не хочет распространяться — есть серьезные против него, Фурашова, доводы.
— А дома как? — опять спросил Умнов.
«Нет, друг, не улизнешь, не отступлю!»
— Ты уже спрашивал! Брось, Сергей!.. Говори прямо, что тебе в этом наставлении не пришлось? Желания военных ясны: повысить требования по дальности, обеспечить возможность вести «Катунью» ракетный огонь…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Герои повестей Н. Горбачева – ракетчики – офицеры, сержанты, солдаты, – у кого интересная, трудная и романтическая профессия. Но судьбы их сложны, и пути, по которым они идут "каждый в свою жизнь", зачастую нелегки: им сопутствуют трудные конфликты, острый драматизм.Гошка Кольцов стремится жить и служить по девизу: "Какое мне дело до вас до всех, а вам до меня". Он противопоставляет себя коллективу, товарищам по расчету ракетной установки. У Гошки есть в родном городе Ийка, а здесь, в гарнизоне, он знакомится с Надей…При всей сложности конфликтов, в нелегких условиях службы герои повестей морально крепки, сильны хорошими душевными зарядами: Гошка поймет свои заблуждения и в решающую минуту предпочтет обгореть, чем допустить гибель товарищей.Николай Андреевич Горбачев – инженер-подполковник, в прошлом служил в Ракетных войсках.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Первая книга Н. Горбачева «Белые воды» повествует об исторически сложном времени — кануне Великой Отечественной войны и первых военных годах. Герои первой книги действуют и во второй, но только место действия тут Рудный Алтай, где во время войны располагались рудники и заводы, поставлявшие стране продукцию первой важности — свинец.
Роман Николая Горбачева, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького, рассказывает о современной армии, о работе по созданию и освоению советской противоракетной системы «Меркурий».
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.