Давно и недавно - [43]

…Когда прощались, Кекконен пожал руку и мне, неожиданно пристально взглянув в глаза. Тогда же я заметил на указательном пальце его широченной пятерни небольшую нашлёпку пластыря. Что он делал вчера дома — строгал рубанком себе табуретку, ремонтировал автомобиль или колол дрова на даче?

Вечером мы вертолётом возвращались домой в Петрозаводск. Кайряк сидел рядом, и я сказал:

— А вы знаете, что всю эту территорию, которая сейчас под нами, осенью 1939 года Сталин предлагал финнам? Да и не только эту, а солидный клин вдоль всей нашей Карелии, прилегающий к финской границе. Предлагал взамен на клочок земли под Ленинградом у Сестрорецка. Командованию Красной Армии казалось, что в случае военного конфликта финская сторона может обстреливать из дальнобойных орудий город Ленина, колыбель революции.

— Не может быть! — вскричал Кайряк.

— Может. У нас всё может. Золотую кладовую предлагали. Согласились бы финские правители той поры, внуки бы памятник им поставили за это соглашение. Но они закусили удила — не пойдём на уступку большевикам. Красным дай палец, так они и руку откусят, писали их газеты, — не унимался я.

— Слушай сюда, земляк, слушай и запоминай, — перебил меня знаменитый геолог. — Финляндия стала бы богатейшим государством Европы. Тут ведь ещё рядышком есть месторождение железа. Черпать — не вычерпать. Вечный фокус истории: что было бы, если бы… — сыпал скороговоркой Афанасий Иванович.

…Четырнадцатого сентября 1978 года памятная дата в истории Карелии: Председатель Совета Министров СССР Алексей Николаевич Косыгин и Президент Финляндской Республики Урхо Калева Кекконен заложили в Костомукше первый камень в фундамент горно-обогатительного комбината. Было это так. Под навесом от дождя, а то и от раннего снежка стояла трибунка с микрофоном, слева от неё сидели Косыгин, Кекконен, строительные начальники — наши и финские. Перед навесом метрах в двадцати была натянута ленточка, за ней толпились местные жители, рядовые строители. У самой ленточки, в центре, отвели место нам, снимающим и пишущим.

Выступавшие на митинге называли Костомукшу стройкой века, стройкой советско-финской дружбы. Руководители акционерного общества «Финстрой» благодарили за то, что работу получили тысячи финских рабочих и уже возведены первые четыре многоквартирных дома, докладывали, что самое высокое качество даёт фирма «Кайра», уведомляли о соблюдении ими правил бережного отношения к природе.

Наши говорили, что здесь раскинется город-сад, что в руде больше тридцати процентов железа, а в окатышах, которые будет выпускать комбинат, его будет уже почти семьдесят процентов и что эта ценная продукция пойдёт на Череповецкий металлургический комбинат и на экспорт.

День выдался прохладным, пальцы мёрзли, и шариковая ручка давала перебои, однако я исписал тогда почти всю записную книжку.

Кекконен разглядывал нас, а мы его. Через полчаса после начала митинга он сделал кому-то знак пальцами, и тут же появились два пледа. Один плед Кекконен отдал Косыгину, но тот отмахнулся. Кекконен деловито укутал колени, кто-то позже сказал, что у Президента больные ноги. Вскоре и Косыгин укрыл ноги — уж слишком долгим оказался митинг, да это и понятно — выступления длинные, деловые да плюс ещё перевод. Наконец наступил главный момент. Косыгин быстро, как это делают замёрзшие люди, поработал мастерком, а Кекконен долго, деловито бросал тем же мастерком цементный раствор из красивой бадьи в заготовленный заранее небольшой короб.

Закладка первого камня в фундамент комбината.

А. Н. Косыгин (согнулся с мастерком), У. К. Кекконен (в шляпе и очках, что-то читает).

Костомукша. 14.09.1978.

Я сделал несколько щелчков двумя фотоаппаратами. Все стали расходиться. Я попросил своих кинооператоров Виктора Яроцкого и Александра Веснина быстренько пойти вперёд и снять отъезжающий кортеж. Это и будут конечные кадры репортажа. Высокие гости пошли к машинам. Сам я двинулся вместе с небольшой толпой корреспондентов. Глянул вправо, рядом шёл Косыгин в чёрном плаще с поднятым воротником, в чёрной шляпе.

— Холодно тут у вас, — сказал он, как бы обращаясь ко мне.

Что же ответить? Мысль заметалась, аки сизый голубь, попавший в лапы коту. Сказать, что это ещё цветочки, а вот каково нам тут в январе да в феврале? А может, сообщить, что холодно в квартирах? Но вдруг неожиданно для самого себя я произнёс виновато:

— Да уж…

А через два дня, 16 сентября, в Петрозаводске выдался тёплый, почти летний денёк. В полдень Косыгин и Кекконен отправились на «Комете» в Кижи. А куда же ещё везти дорогих гостей? Только в Кижи, таков ритуал.

Бойко работал буфет. Высоким гостям таскали подносы официанты, а наша стайка так называемых правительственных журналистов кормилась у стойки бесплатного буфета.

Кекконен вышел на кижский берег явно весёлым, Косыгин, как всегда, сосредоточенным и хмурым. Прибывших встречала лучезарная Валентина Матвеевна Ионова — директор Кижского музея-заповедника. Её тепло представил Косыгину Владимир Севастьянович Степанов, сказал, что в юные годы вместе работали в комсомоле. Косыгин слегка улыбнулся…

Здесь же, на берегу, гостей приветствовал местный люд, отдельно группкой стояли ряженые — избранные представители Заонежья — бабки в досюльных крестьянских сарафанах. Они держали поднос с кренделем. Откушав кусочек булки, Косыгин заговорил с бабушками: