Дарий Великий заслуживает большего - [48]

Чип моргнул, а я снова посмотрел на руки. Кожа вокруг ногтей огрубела – возможно, потому что я обкусывал ее всякий раз, когда думал о квадратном корне из минус одного.

– Я не это имел в виду, – тихо сказал Чип. – Прости, если я тебя обидел.

– Спасибо.

– Я ведь обижал тебя раньше?

Я пожал плечами.

– Иногда.

Чип медленно выдохнул.

– Понятно.

– Ага.

Мы сидели, погруженные в Болезненное Молчание Двенадцатого Уровня.

Я думал о том, что все усложнил.

Но потом в комнату вбежала Эви, размахивая ножницами, которые умудрилась где-то раздобыть.

Чип подскочил и погнался за племяшкой с криком:

– Эви, это не игрушка!

И неловкость ушла.

Вертикально одаренные люди

В среду утром я сунул в мини-печку пару вишневых штруделей для тостера: хотел порадовать Лале в ее первый день в окружном Инновационном центре.

(Обычного тостера у нас дома не было, только мини-печка. Персы предпочитают поджаривать большие куски лепешки, поэтому тостеры нам не подходят.)

Бабушка сидела за кухонным столом, пила кофе и решала судоку.

– Что ты готовишь? – спросила она.

– Завтрак для Лале. У нее сегодня первый день в программе для одаренных.

Бабушка хихикнула.

– Да уж, роскошное угощение. Давай-ка лучше я.

Я и глазом моргнуть не успел, как бабушка вытащила из шкафчика муку, из холодильника – пару яиц и сняла с полки миску.

– Вот блины – это то, что нужно.

Печка звякнула, сообщая, что штрудели готовы, но я не спешил их вынимать: зрелище Мелани Келлнер, готовящей блины, заворожило меня не хуже метеоритного дождя. Только когда на кухне потянуло запахом горелой выпечки, я спохватился и кинулся спасать штрудели.

Мы услышали, как Лале с топотом спускается со второго этажа, и вот она уже прискакала на кухню прямо в пижаме.

– Привет, – сказал я.

– Доброе утро, – повернулась к ней бабушка. – На завтрак блины.

Лале заинтересованно повела носом. Бабушка поставила тарелку с блинами на стол, сопроводив ее бутылочкой кленового сиропа.

Я смотрел, как Лале уплетает блины, а бабушка рядом решает судоку, тихо улыбаясь своим мыслям.

Что происходит?

Такое чувство, что на краткий миг луна сошла с орбиты и счастливая Мелани Келлнер затмила Мелани Келлнер, которую я знал.

Но, как и в случае с обычным затмением, все быстро вернулось на круги своя.

Странно все это.

Я собрал вещи и поцеловал на прощание Лале и бабушку.

– Хорошего дня, – пожелал я сестре.

Она подняла голову от тарелки и одарила меня зубастой улыбкой.

– Спасибо.

На велосипедной стоянке я столкнулся с Чипом.

– Привет, – сказал он, но, против обыкновения, не улыбнулся.

С прошлой субботы между нами что-то изменилось.

Я жалел о том, что разоткровенничался.

Хотя нет. Я ведь сказал правду.

Но прежде я не думал, что правда может быть так опасна.

– Привет.

– Миссис Альбертсон уже выложила оценки?

– Да, вчера вечером.

Я почти улыбнулся.

Почти.

– Я получил четверку!

Губы Чипа наконец растянулись в ухмылке.

– Круто.

– Еще раз спасибо за помощь.

– Не вопрос. – Улыбка надолго не задержалась, и на смену ей снова пришло напряженное выражение лица. – Увидимся на тренировке?

Я сглотнул.

– Ага.

Когда я вернулся домой, на миг мне почудилось, что я оказался на Голопалубе.

Слишком уж нереальной была открывшаяся моим глазам сцена.

Лале с бабушками сидели вокруг кухонного стола перед мисками с теплой водой. Рядом белела стопка полотенец, на которой лежали пилочки для ногтей и кусачки, и стояла корзинка с пузырьками лака.

– Мы делаем маникюр! – объявила Лале и помахала ладошками, на которых от воды уже сморщилась кожа.

– Здорово. – Я подошел поцеловать ее в макушку, а бабушку и бабулю – в щеку. – Как дела в школе?

– Хорошо. Мисс Шах такая классная. Представляешь, ее семья из Индии!

– Ничего себе.

– И она сразу правильно произнесла мое имя!

Лале разве что не искрилась от счастья.

– Ты голоден? – спросила бабуля. – Мы сейчас все уберем.

– Не надо.

Лале посмотрела на меня.

– Хочешь, мы и тебе маникюр сделаем.

– Хм, – задумался я.

Теперь на меня смотрели и бабушка с бабулей. А я бросил взгляд на свои пальцы с обкусанной кожей вокруг ногтей. Раньше я никогда не делал маникюр.

– Звучит неплохо.

Бабуля выдвинула для меня стул.

– Садись, принесу тебе миску.

Она капнула в воду пару капель масла чайного дерева – эфирного масла с самым обманчивым названием, поскольку его добывают из растения, которое не имеет никакого отношения к camelia sinensis[16].

Я отмачивал руки, а Лале рассказывала, как прошел ее день: о том, что они читали, о таксономии Блума и «задачах по алгебре».

Я слушал и улыбался. Мне очень хотелось верить, что у Лале с алгеброй не будет проблем, в отличие от меня.

Бабуля взяла мою правую руку и начала приподнимать кутикулу у основания ногтей.

– Прекращай ее обкусывать, – сказала она.

– Прости.

– Ты становишься нервным. Совсем как Стивен.

Я кивнул.

– Ну как, нравится?

– Да, очень приятно.

– Когда я была в твоем возрасте, парни даже не думали делать маникюр.

– Некоторые и сейчас не делают.

– Патриархат во всей красе, – фыркнула бабушка и продолжила красить средний палец Лале в восхитительно яркий оттенок розового.

Закончив приводить мои ногти в порядок, бабуля спросила:

– Хочешь, накрасим, как Лале?

– Пожалуй, нет, – ответил я. И потом вдруг сказал: – А голубой лак у вас есть?