Дарий Великий не в порядке - [63]

Я покачал головой. Такого агрессивного маневра можно было ожидать разве что от Бездушного Приверженца Господствующих Взглядов.

Сухраб схватил меня за плечо.

– Вперед!

Он побежал на поле и аккуратно встроился в игру более молодой команды. За одну секунду ему удалось отнять мяч у Али-Резы и рвануть через все поле к воротам, которые в тот момент были совершенно пусты.

Мальчишки завизжали и засмеялись, когда Сухраб забил гол. Они совсем не были против того, что мы пополнили ряды их команды.

Наши ворота я защищал на пару с мальчиком в бутсах, которые, казалось, были ему велики (наверняка у него такие же ноги хоббита), и с волосами еще длиннее и кудрявее, чем у меня.

– Здравствуй, – сказал он на фарси. Мальчик говорил с сильным акцентом, но это было прикольно. Мне понравилось, как он произносит гласные звуки.

– Э… Привет.

Он ткнул пальцем в мою футболку национальной сборной Ирана.

– Красивая, – сказал он по-английски.

Видимо, он сообразил, что на фарси я не шибко-то говорю.

– Спасибо.

Юный иранский хоббит – я решил называть его Фродо – побежал к центру поля. Теперь, когда Сухраб присоединился к игре, Али-Реза и Хуссейн утратили тактическое преимущество, и наша команда пошла в наступление.

Сухраб забил еще три гола с подачи наших новых товарищей по команде, после чего Хуссейн поднял над головой мяч и позвал нас всех в центр поля.

Мы с Фродо рысью побежали к образовавшемуся кружку. Все говорили на фарси, слишком быстро перебрасываясь репликами, чтобы я мог уловить суть.

Как Фродо, надевший на палец Кольцо Всевластия, я будто бы выскользнул в сумеречный мир, сокрытый от окружавших меня иранцев моей неспособностью говорить на фарси.

Поскольку я стал Фродо, я решил, что мой новый товарищ хоббит – это Сэмуайз.

Но потом Сухраб сказал:

– По-английски. Дариуш нас не понимает.

И Хуссейн продолжил:

– Хорошо. Сначала выбирают Сухраб и Аятолла.

Сэмуайз взглянул на меня.

– Аятолла?

Мои уши запылали ярче, чем вулкан Ородруин[25].

Сухраб снова пришел мне на помощь.

– Мы меняем состав команд, – пояснил он. – Теперь будем играть шесть на шесть. Ты со мной, Дариуш. Два капитана.

Я. Дарий Келлнер. Капитан.

Как Пикард.

– Асгар, – сказал Сухраб Сэмуайзу. – Ты с нами.

Сухраб и Али-Реза по очереди распределили по своим командам других мальчиков. У нас оказался Мехрабон, Али (не-Реза) и Бехруз, самый низкий по росту парень с самыми темными усиками над губой.

Это производило сильное впечатление.

– Вот так, – сказал Сухраб и кивнул мне.

Я прочистил горло.

– Пусть будет так.

Играть в соккер/неамериканский футбол с Сухрабом, Асгаром (он же Сэмуайз или Фродо) и остальными ребятами из нашей команды было по-настоящему классно. Несмотря даже на то что Асгар и все остальные решили звать меня Аятолла.

Сначала меня это бесило, но, насколько я мог понять, никто из них не знал настоящей причины, почему мне дали такое прозвище.

– Это потому что ты тут главный, – сказал мне Сухраб. – Я им так объяснил.

Товарищи по команде радостно выкрикивали эту кличку каждый раз, когда я проворачивал хитрый пас или хорошо играл в обороне. Мне она даже почти понравилась.

Почти.

Но несмотря ни на что Сухраб называл меня не иначе как Дариуш.

Мы играли до тех пор, пока икры у меня не загорелись огнем, а легкие не оказались на грани крушения с непоправимыми последствиями. Играли до тех пор, пока Асгар не вынужден был склониться на краю поля, уперев руки в колени, чтобы побороть рвотный позыв. Играли до тех пор, пока Хуссейн и Али-Реза не устали от наших бесконечных голов. А их мы целую кучу забили.

Асгар и другие мальчишки взяли с нас обещание поиграть с ними и на следующий день. Сухраб сразу согласился. Очевидно, он был частым гостем на поле, хотя и пропустил несколько игр с тех пор, как начал проводить время со мной.

Ради меня он отказался от тренировок.

Это делать было не обязательно.

Али-Реза притворился, что скорее всего не вернется – в конце концов, он перенес сокрушительное поражение, – но я понял, что он точно вернется, когда Хуссейн сказал:

– В следующий раз распределимся по командам по-другому.

Сухраб задержался на поле, и мы перекидывали друг другу мяч, когда остальные после небольшой передышки отправились к раздевалке.

Я знал, почему он так делает. Но сам он ничего не сказал и не поднял вокруг этой ситуации шума.

Вот какой он был друг.

Но при этом, когда мы с ним оказались в раздевалке совершенно одни, неловкость моя никуда не делась.

Она, пожалуй, только усилилась.

Сухраб опять спокойно разделся догола, как будто быть голыми в присутствии друг друга – это совершенно нормально для парней. Его кожа излучала жар, как вулкан, и пот стекал вниз по каждому склону.

Мое лицо испускало свое собственное тепловое излучение.

– Спасибо, что одолжил их, – сказал я, заталкивая шнурки внутрь бутс, в которых я в тот день играл.

– Пожалуйста. – Сухраб повесил полотенце на плечо. – С тобой приятно делиться, Дариуш.

Я стащил через голову мокрую от пота футболку иранской сборной, осознавая, что все мое обмундирование для игры в соккер/неамериканский футбол так или иначе оказалось у меня благодаря Сухрабу (что-то он купил в подарок, что-то одолжил).