Дар шаха - [79]

– Еще вероятнее, что это был сам Реза-хан. Он так никому и не объяснил, где был в тот вечер.

– Н-да. И нет. Реза-хан не оратор, он не стал бы тратить время на обвинительные филиппики. Он бы знал, что после первого выстрела для него уже нет возврата. Он застрелил бы Турова молча и не промахнулся при первом выстреле. Его меткость вошла в легенду. И уж точно он не бросил бы дорогой ему газырь в канаве.

– Может, он просто не заметил.

– Может. В том-то и дело, что наверняка я ничего не знал.

– В таких случаях проще всего спросить напрямую. Так много подозрений и страданий только из-за того, что люди просто не решаются спросить откровенно. Например: Елена Васильевна, неужто вы и в самом деле обручились со Стефанополусом? Вы, наверное, сказали это, только чтобы спасти меня? – Елена говорила баском, изображая вопросы, которые ей должен был задать собеседник. – А если так, не согласитесь ли вы составить мое счастье?

Александр хмыкнул:

– Совсем недавно я убедился, что стоит задать эти вопросы, и твоя жизнь совершенно изменится. Тебя перестанут воспринимать всерьез.

Елена засмеялась, вспорхнула с диванчика и оказалась в его объятиях. Он обнаружил, что бесформенное платье не лишило ее женской прелести. Но она тут же решительно высвободилась, задыхаясь, привела волосы в порядок и снова отсела на кушетку, запретив Воронину приближаться к себе.

– Я хочу, чтобы ты мне все рассказал, а так мы никогда не дойдем до конца истории.

– Да черт с ней, с историей!

– Нет-нет, Туров был мне близким человеком, и я хочу знать, как все случилось. Так что с Реза-ханом?

Воронин потряс головой, отгоняя дурман:

– На чем я остановился? Ах да. На следующий день я наткнулся на доктора Стефанополуса. Собственно, как я сейчас понимаю, он поджидал меня и не пожалел усилий, убеждая, что Лионель и Реза-хан убили полковника, чтобы завладеть так нужной им бригадой. По мнению доктора, убийцей был Реза-хан.

– Звучит очень логично. Ищи, кому это выгодно, или как это там на латыни.

– К сожалению, Владимир Платонович хоть и был прекрасным человеком, мешал многим. Какая-нибудь сволочь живет себе, и никому до нее нет дела, а Туров и британцам мешал, и Реза-хану. Даже самому словоохотливому Йоргусу он тоже, как мы знаем, перешел дорогу.

– Но Реза-хан пока фаворит.

– Да. У него имелись и мотив, и возможность. Поэтому я двинулся в «Кларидж», где обнаружил сертипа в обществе Лионеля Денстервиля. Они даже не особо скрывали, что что-то готовится. Заговор? Переворот? Военное положение? Новое назначение? Мне удалось задать Реза-хану вопрос о газыре, и он заявил, что газырь у него украли в бане еще до убийства.

– Ты ему поверил? Мне кажется, в глубине души ты сам не хотел, чтобы Реза-хан оказался убийцей Владимира Платоновича.

– Да, не хотел. Но никогда не стал бы покрывать убийцу Турова. Но здесь было больше, чем просто моя благодарность сертипу. Реза-хан – жестокий и беспощадный человек, но он казался мне офицером с чувством собственного достоинства. Он не был похож на того, кто темной ночью из-за угла нападает на боевого товарища. И еще я исходил из того, что Туров успел ранить убийцу, а Реза-хан не был ранен. Тогда же в «Кларидже» Зия-Табаки и Денстервиль предположили, что убийцей мог быть Рихтер. Но Стефанополус упомянул, что всю ночь провел у одра Рихтера, которого до рассвета терзала лихорадка. К тому же сам Реза-хан подтвердил, что видел Рихтера этим утром и тот не был ранен.

– Зачем он это сказал? Пусть бы думали на Рихтера.

– Это бы сразу выяснилось. А Реза-хан, по-моему, не верил, что кто-либо решится обвинить его в убийстве. Он даже не стал объяснять, где был в тот вечер. Из «Клариджа» я пошел в хаммам, попытаться узнать, кто мог украсть газырь.

– И ничего не узнал.

– Кое-что узнал, но это снова не дало ясного ответа. Реза-хан действительно был в хаммаме вечером перед убийством, но о пропаже заявил только на следующее утро. Якобы он только в казарме заметил, что газыря нет. Выходит, он мог говорить правду, а мог и выдумать кражу в бане, когда заметил, что оставил газырь на месте убийства. Зато банщик насплетничал, что из-за неудачного подпольного аборта скончалась служанка Рихтера.

– А Рихтер мог украсть газырь?

– Нет, не мог. Его в бане не было уже неделю. Зато был Стефанополус. – Александр замолчал: Елена взяла журнал с модными картинками. Поглядел на наручные часы: – Доскажу в другой раз, мне к моим старичкам пора.

Она отшвырнула журнал:

– Нет-нет, сначала доскажи! Я просто листаю, но очень внимательно тебя слушаю. Все, что касается несчастного Йоргуса, меня тоже интересует. В моду входят шляпы клош, знаешь, такие из фетра, колокольчиком, с крошечными опущенными полями. Прелесть эти клош. Так что Стефанополус?

– Он как раз был в хаммаме в тот вечер. Он мог украсть газырь.

– Один Йоргус Стефанополус оказывается способным на преступление из любви ко мне!

– Почему же? У тебя был еще один пламенный поклонник, Петя Шестов.

– Петя? Петенька совершенно безвредный человек, если, конечно, не считать его стихи. Строит из себя ниспровергателя и чуть ли не народовольца, а на самом деле мальчишка, воображающий себя разбойником Шиллера. Как ты мог на него подумать?