Дар - [6]

«Тебе снова не спится?»

— Есть такое дело.

«Как твоя картина?»

— Продвинулась. И существенно. Но работы ещё много.

«Я рада. Ложись. Сейчас я позову котика, и всё будет хорошо».

Нежная тоска в этом голосе сводила с ума. Рина не знала о своей собеседнице ровным счётом ничего, но это не мешало ей ощущать что-то до боли в груди родное, знакомое, близкое. «Ты не знаешь всей правды о том, кто я», — сказала Лина, и залив, шелестя волнами, вторил этим словам. Ясные, янтарные закаты озаряли домики на побережье и ласкались к розам и фуксиям на веранде.

Кот прижался к Рине тёплым пузом и замурчал. В обнимку с ним она и уснула радостно и безмятежно.

Геля возилась в саду, и мягкое колдовство её рук и глаз наполняло вечер уютом. Рине казалось, что от её улыбки распускаются цветы. Она тоже хранила частичку картины, но сама не знала об этом. Под её руководством дети постигали искусство живописи, музыки и танца, и в её глазах, устремлённых на учеников, таилась грусть.

— Я хотела поговорить с тобой, Рин… — Оставив лейку под кустом, Геля поднялась на крыльцо и присела к столу.

Рина уважительно потушила сигариллу в её присутствии, любуясь ясноглазой, золотоволосой красотой любимой женщины.

— Я очень хочу стать мамой, — улыбаясь вечерней синевой во взгляде, проговорила Геля — то ли виновато, то ли вкрадчиво. — Мне очень хорошо с тобой… Очень! Но без ребёнка моё счастье будет неполным. Будет не хватать огромной части… Просто гигантской.

— Ты так говоришь, будто просишь у меня прощения за что-то, — улыбнулась Рина. — Ты же царица этого дома, и ты это знаешь, детка!.. И ты создана, чтобы быть мамой.

— Я просто думала, не помешает ли всё это твоему творчеству, — смущённо опуская глаза, сказала Геля, но в её зрачках ярко просияла радость. — Все эти хлопоты, бессонные ночи…

— Творчество никуда не денется. — Рина прильнула губами к виску Гели, приобняла её за плечи. — Твоё счастье — моё счастье, милая. Главное — чтоб ты сама не уставала. Если понадобится — наймём хоть десять помощниц по хозяйству.

— Думаю, хватит и Веры, — засмеялась Геля.

Готовила она чаще всего сама, а убирать приходила домработница — три раза в неделю. Провожая взглядом счастливую Гелю, Рина думала: всё-таки картину нужно заканчивать как можно скорее. Кто его знает, как потом обстоятельства сложатся…

— Я не смогу написать лицо, если не увижу тебя, — сказала она, вызвав на экране ноутбука знакомую заставку «Бессонница». По правде сказать, ей для этого даже делать ничего не приходилось, та появлялась сама собой, если Рина думала о ней. — С бокалом я справилась, теперь на очереди лицо… Ты сама сказала, что я думаю в правильном направлении.

«Если ты увидишь меня, твоё мироощущение может пошатнуться. Вся твоя картина мира рухнет или перевернётся с ног на голову. Ты начнёшь задавать вопросы, и я не смогу отделаться туманными отговорками. Придётся открыть всю правду до конца».

Рина уже не смотрела на экран — она слышала Лину у себя в голове. Ей почудился печальный вздох.

— Думаю, я достаточно сумасшедшая, чтобы принять факт твоего существования, — засмеялась она. — Правдой больше, правдой меньше — уже роли не сыграет. С точки зрения обычного здравомыслящего человека, я капец какая чокнутая, если разговариваю с собственной картиной и даже пью с ней!

«Я не просто картина, Рина. В правде обо мне есть и некоторая правда о тебе… Не самая удобоваримая».

Мурашки ледяным плащом одели плечи Рины, но она сказала:

— Слушай, ты меня окончательно заинтриговала своими загадками. Думаешь, что я от тебя отстану после таких анонсов? Тизер показала, а кино — нет? Нет, детка, так дело не пойдёт. Если ты не вылезешь из своего синего экрана на свет божий, я сама в него влезу, но доберусь до тебя!

«Детка» — так она называла только Гелю. Само сорвалось, неосознанно. Их голоса давно слились в её голове воедино, став неотличимыми. Душа откликалась на нежную тоску Лины, как на призыв кого-то родного.

— Я знаю и чувствую, когда ты плачешь, — шепнула Рина, касаясь пальцами экрана. Было бы там лицо — коснулась бы щеки. — И бешусь от мысли, что не могу вытереть твои слёзы вот этими вот руками. Ты сказала, что хочешь помочь мне… Я тоже хочу помочь тебе. Если женщина плачет — нельзя это так оставлять. Надо или наказать её обидчика, или осушить эти слёзы поцелуями!

«Кажется, не так давно ты говорила, что я — картина:) И вот — уже женщина!»

Рина не на экране смайлик видела, она слышала улыбку в голосе Лины.

— Ты и то, и другое. И когда я тебя увижу, всё наконец встанет на свои места.

«Я очень боюсь внести разлад в твою душу и разум:(»

— Я крепче, чем ты думаешь, Лина. Авось, не расклеюсь. Ну? Так что же?

После молчания Лина ответила:

«Посмотри на адресную строку браузера».

Сайт «Бессонница» не имел адреса вообще. Строка была пустой.

«Это не сайт, Рина. Это пространство, где мы с тобой соприкасаемся, просто оно для удобства восприятия выглядит как сайт во Всемирной Паутине. Оно может принять любой другой вид».

Секунда — и Рина очутилась на своём любимом пляже. На морской глади колыхалась лунная дорожка, озаряя всё серебристым светом, а навстречу ей шла босая женщина в длинной юбке. На миг Рине почудилось, что она видит перед собой Гелю… Или её мать? Или сестру-близнеца, но лет на двадцать старше и на столько же килограммов легче. Хрупкая, измождённая, с пристальными глазами, полными расплёсканной через край боли. Всверливающиеся в душу глаза-блюдца. Так выглядела бы Геля, если бы много лет терпела лишения, жестоко недоедая. Или страдая от изнуряющей болезни… Вместо роскошной пшеничной гривы до пояса с её головы свисали унылые, безжизненные, наполовину седые пряди. Но, если вглядеться, можно было увидеть, что её лицо ещё не тронули глубокие морщины. Она преждевременно увяла, однако её глаза не потеряли искорки ласкового света, который Рина всегда видела во взгляде Гели. Но у этой женщины нежность переплеталась с тоской. Это была Геля. Но Геля, пережившая нечто чудовищное, измученная до предела. Даже губы истончились, будто хлебнули горя полной ложкой.