Дар - [40]

— Так о чем ты хотел со мной поговорить? — нарушил молчание ведун, которому надоела игра в молчанку.

— О чем? — жрец посмотрел ведуну в глаза долгим оценивающим взглядом. — Прости, что спрашиваю, но… что у тебя с лицом? Если не хочешь…

— А что у меня с лицом? — ведун казался искренне удивленным, подняв руку, он провел кончиками пальцев по своей изуродованной шрамами щеке. — Ах ты, батюшки! Да что ж это такое?! Может, во сне отлежал? Нет? Не похоже?

Жрец с кислой улыбкой покачал головой.

— Порой мне кажется, что вы, ведуны, занимаетесь не своим делом. Вам бы шутами быть да скоморохами.

— Да брось ты, жрец! — отмахнулся ведун. — Серьезных людей в мире хватает и без нас. И много от этого толку для мира?

— А от шутов толку больше? — с ехидцей поинтересовался жрец.

— От них меньше вреда, — отрезал ведун. — Не знаю, как ты, а я никогда не слышал, чтобы шуты и скоморохи затеяли какую-нибудь войну или смуту. Я никогда не встречал шута-пирата или скомороха-работорговца. Шута или скомороха не встретишь среди колдунов или чернокнижников. Правда, и среди жрецов их не сыщешь…

— Зато среди ведунов их пруд пруди, — Инциус вздохнул. — Я ничего не имею против смеха, но нельзя же высмеивать все подряд! Должно же быть хоть что-то святое!

— Точно, — кивнул ведун, прихлебнув из своего бокала. — Например, мое лицо!

Жрец поморщился, но смолчал.

— Знаешь, жрец, мне почему-то кажется, что ты позвал меня не для того, чтобы обсуждать недостатки моей внешности, — посерьезнев, заметил ведун. — Я не прав?

— Я спросил не просто так, — чуть помедлив, негромко произнес жрец. — Я хочу понять, кого нам прислали в помощь. Я никогда не видел ведуна с таким шрамами, как у тебя. Общеизвестно, что искусство ваших лекарей выше всяких похвал. И все же тебе они помочь не смогли. Почему? Напрашиваются два ответа: либо это не простые шрамы, либо они совсем свежие, — жрец умолк, выжидательно глядя на ведуна.

— И то, и другое, — кивнул ведун. — Эти шрамы совсем свежие, и они не простые. Они оставлены оборотнем, а такие раны быстро не заживают. Даже на таких, как я, и даже стараниями наших лекарей. Но со временем они исчезнут.

— Значит, тебе уже приходилось убивать оборотней? — безразличным тоном поинтересовался жрец.

— Приходилось, — кивнул ведун. — И не однажды. Так что можешь быть спокоен: опыт в таких делах у меня есть. Что же до шрамов… Убить оборотня это тебе не куренку шею свернуть. Думаю, тебе не хуже моего известно, что в таких схватках победителем далеко не всегда оказывается именно ведун!

Жрец задумчиво покивал и как-то странно вздохнул — не то с облегчением, не то с разочарованием.

— Скажи, ведун, а мы с тобой никогда раньше не встречались? Когда-то давно?

— Может, где и встречались, — ведун, чуть помедлив, пожал плечами. — Жизнь сталкивала меня со многими жрецами, но тебя я что-то не припомню.

— Да, — Инциус печально покачал головой и бросил на ведуна взгляд, полный скорби. — Я тоже повидал немало твоих собратьев.

— Мне показалось, или я и правда вижу в твоем взгляде сочувствие? — удивленно спросил ведун.

Поколебавшись, жрец снова глянул ему в глаза.

— Нет, не показалось.

— Ну-у, — разочарованно протянул ведун. — Вот уж это ты совсем напрасно! Старая песня…

— Почему же? — жрец огладил бороду. — Я, может быть, лучше других знаю твою долю, знаю, что ведунами не становятся по собственной воле. Знаю, что ваши судьбы исковерканы колдовством. Знаю, что каждый из вас обречен на одиночество, знаю, что вы отвергаете волю Богов, а вместе с ней и их покровительство и помощь. Вы отрекаетесь от своего прошлого, а значит, отрекаетесь от самих себя. Это страшная участь… Так почему бы мне тебе не посочувствовать?

— Да, мрачная картина, — ведун усмехнулся, — только не совсем верная. Действительно, теми, кто мы есть, не часто становятся по собственной воле. Это правда. Но мы не отрекаемся ни от себя, ни от прошлого, ни от Богов. Скорее прошлое отрекается от нас таких, какими мы себя делаем. А Боги теряют к нам интерес и перестают нас замечать. И все же, несмотря на нашу «страшную участь», в Синегорье каждый год приходит немало людей, которые ХОТЯТ, чтобы из них сделали ведунов. Для них моя судьба — предел мечтаний. По крайней мере, сами они думают именно так. Так что ты с равным основанием мог бы мне и позавидовать!

— Я не могу, — жрец покачал головой. — Не могу завидовать душам, опоганенным колдовством. И глупцам, которые сами к этому стремятся.

— Ой, не надо! — ведун поднял ладонь и поморщился. — Мы ведь оба знаем, что дело тут совсем не в колдовстве. И потом, мне тоже известно кое-что такое, о чем вы, жрецы, предпочитаете особенно не распространяться. Так что давай оставим колдовство в покое!

Жрец недовольно нахмурился, но смолчал.

— А вообще, ты не поверишь, если я скажу тебе, сколько раз меня пытались втянуть в подобные разговоры! Все эти бесконечные намеки на неестественность моего происхождения порой наводят на мысль о существовании целого заговора, который ставит своей целью выведать Страшную Тайну Ведунов. Меня как будто раз за разом подталкивают к этой теме в надежде, что однажды я забудусь, проговорюсь ненароком и выдам эту самую Тайну!