Когда Чуковский вернулся в Ленинград и отдал нам рукопись, мы обнаружили, что его стремление популяризировать повесть не ограничилось газетной статьей. На титульном листе рукописи красовалась надпись:
«Считаю необходимым опубликовать отдельной книжкой. Очень хорошо.
Непр.секрет. Ак.Наук Н.Горбунов
29/1 1937 г.»
Попутно замечу, что академик Н.П.Горбунов был вскоре репрессирован и дальнейшая его судьба была нам неизвестна. Но тогда, воодушевленные такой резолюцией и доброжелательными советами Чуковского, мы бросились в ленинградский Дом книги. Не помню уже, в какое издательство мы обратились, помню лишь, что нас принимали писатели М.Э.Козаков (отец ныне известного актера) и С.А.Семенов, на которых была возложена обязанность работать с молодыми. Вопреки Горбунову они не сочли, что повесть можно публиковать. Основное их возражение состояло в том, что в ней нет ничего положительного.
Пинес сразу же принялся за работу и написал две «положительные» главки. В одной из них Пушкин встречался с рабочими и находил у них полное понимание. В другой он гулял Темным осенним вечером вдоль невской набережной и встречавшиеся ему люди в беседах между собой цитировали его стихи. Эти главки у меня не сохранились. А тогда мы читали их Чуковскому, который принимал нас у себя дома. Из второй главки запомнился такой эпизод Пушкину навстречу шла пара, и он слышал разговор:
«—«И милость к падшим призывал». Здорово! Теперь так никто не напишет.
Пара прошла, хлюпая галошами».
Чуковский, услышав это, сказал: «Попробуй теперь напиши». Кстати, из этих юношеских бесед с Чуковским навсегда запомнилась его фраза: «Вы знаете, я много в жизни писал и каждый раз убеждался: вычеркнешь — станет лучше».
А повесть так и осталась неопубликованной. Шел 1937 год, издателям было не до «Дантеса».
Ю.ДЛевин
