Дальневосточные путешествия и приключения. Выпуск 11 - [137]

Полно, не мираж ли это?.. Ошеломленный останавливаюсь. Из-под слоя песка выступает угол сруба. Сруб, конечно, разрушен, но хорошо видно: сделан он пазовой техникой из обтесанных крупных плах. На выдувах-плешинах — целое скопление побрякушек: пуговицы из металла с царскими орлами, крупные бусы из черной, синей, фиолетовой паст, позеленевшие от времени медные пластины, орнаментированные штампованным узором.

Помнится, такие украшения я встречал на халатах народностей Приамурья, выставленных в музеях.

Я поднял почерневший обломок серебряного браслета и непривычно большую в диаметре, тоже серебряную, серьгу со стеклянной коричневой бусиной. Стало ясно: вещи эти довольно современные и представят интерес, может быть, только для этнографов.

Старательно осматривая песок, я прошел за сруб. Дальше тянулось прямо-таки нагромождение досок, плах.., И здесь валялись такие же украшения, выбеленные кости.

Откуда такое скопление погребальных предметов? Это разрушенные нанайские домики мертвых — хэрэн. В прошлом веке нанайцы хоронили в них членов своего рода. По обычаю, в домик хэрэн клали различные вещи, которые необходимы умершим в загробном мире — буни. Представления нанайцев о последнем этапе жизни человека вызывают несомненный интерес у этнографов.

Ученым еще предстоит решить и другой, не менее важный вопрос: связаны ли нанайские домики хэрэн с древними погребальными мавзолеями оседлых народов зарубежного Дальнего Востока, или они появились независимо от них?

Я присел на корточки, собрал самые характерные, на мой взгляд, украшения и торопливо зашагал к селу едва заметной тропой, вьющейся среди тальников. Можно было подумать, что надо мной кто-то подшучивал, когда я у подножия огромной дюны наткнулся на светло-серые черепки. Судя по внешнему виду, керамика отличалась высокой техникой выделки. Несомненно, изготовлялась она из серой, какой-то необычной, высококачественной глины и на гончарном круге.

«Чжурчжэни!» — промелькнуло в голове. Я повертел в руках черепок, потом поднял еще пару, основательно убедившись: конечно же, чжурчжэни. Такой сорт глины использовали только они.

Керамика была полной аналогией той, которую я собрал в Николаевке.

Современникам пришлось немало покорпеть, чтобы раскрыть состав и свойства чжурчжэньской керамики. Эти данные интересны не только для археологов, но и для специалистов, занимающихся керамической продукцией. Достаточно сказать, что плавится эта средневековая посуда при 1600 градусах по Цельсию! Вот вам и двенадцатый век!

О высоком качестве глины говорит хотя бы то, что основными ее компонентами были двуокись кремния и триокись алюминия. Вот отчего керамика имеет непривычный для глаза светло-серый цвет. На изломе не видно ни песчинки, но заметен холодный блеск вкраплений слюды.

Пышностью или какой-то особой затейливостью орнамент на сосудах не отличается. Он очень прост: в широкие полосы, нанесенные на стенки, вписаны «елочки». Наносили такой орнамент на сырую глину заранее изготовленным штампом.

Выпуск керамической посуды у чжурчжэней был настолько огромен, что часть ее даже вывозилась в соседние страны, где она ценилась, считалась особенно модной.

Дальнейшие находки поражали не меньше. Это были изделия из металла. Я собрал по возможности все, что оказалось на виду, уложил в полиэтиленовый мешочек, в руках оставил один крупный бубенчик — мне он очень понравился; по его корпусу вился замысловатый растительный орнамент, чем-то напоминающий орнамент на известных чжурчжэньских бронзовых зеркалах.

Толстый слой бирюзовой патины скрывал бронзовое литье бубенчика, но зато орнаменту придавал необычный рельефный вид, В центральной части узор переходил в спираль, превращающуюся затем в стилизованную голову змеи или дракона.

Беспокойное ожидание глиссера не позволяло слишком предаваться размышлениям, и я, закончив наскоро осмотр дюны, направился к берегу. Аня уже сидела там на огромной коряге, похожей на кость ископаемого животного. Находки я выложил на песок перед Аней.

— И все это в нашем селе? — удивилась Аня. — У меня такое впечатление, что я уже встречала такие штучки... Мы в детстве играли такими черепками и железками... — Она разложила на ладони монеты, три наконечника в форме хвоста ласточки, призадумавшись, тихо сказала: — Старики говорили нам, что вещи эти древние. Их, кажется, маньчжурские купцы привозили на Амур для торговли.

— Маньчжуры действительно в дореволюционное время привозили товар для обмена с местными жителями, но чаще это была фаянсовая посуда, ткани, предметы первого обихода... Эти же находки никакого отношения к маньчжурам не имеют. Они чжурчжэньские, изготовлены между двенадцатым и тринадцатым веком.

— Удивительно! О чжурчжэнях вообще-то я слышала, видела экспозицию предметов в Хабаровском краеведческом музее. Приятно и трудно верить, что чжурчжэньские предметы находят в нашем селе. Подумать только: рядом с ними живем, а ничего не знаем...

— До недавнего времени на Амуре чжурчжэньские памятники находили довольно редко, а в последние годы это стало рядовым явлением. Находками славилось Приморье.