Далеко-далёко - [43]

Каждый день мальчик залезал на дерево, снимал ведро, кормил и поил птенцов. Сначала они неумело тыкали клювиками в желток, просо и размоченный в молоке белый хлеб. Но вскоре открыли глаза и бодро клевали овсянку, творог и мясной фарш. Вадиму казалось, что они узнают и ждут его и уже привыкли к его рукам так, что не захотят с ним расставаться.

– Мама, а когда чубастики подрастут, они улетят от нас?

– Недели через две они станут на крыло, и тогда…

– А мне так хочется, чтобы они не улетели! Чтобы остались у нас жить…

– Вижу, что ты сроднился с ними. Но не держать же в клетке птичек, любящих простор!

Однажды к Вадиму наведался Гоша и застал его за кормлением:

– Ты что делаешь? Мне говорил, а сам! Птенцов домой утащил!

– Я их спас, – гордо объяснил Вадим и рассказал, как они у него появились.

На другой день Гоша принёс ему небольшую плотно закрытую коробку:

– Держи. Это пернатым.

– А что здесь? – Вадим приподнял крышку. В коробке копошились маленькие гусеницы.

С тех пор Гоша ежедневно поставлял птенцам живую пищу. Аппетит у них был отличный, росли они так быстро, что скоро стали похожими на взрослых жаворонков: такие же пёстрые перья и чубы. Мальчики не могли нарадоваться.

Однажды утром Вадим вытащил из ведра птенцов, и – они неожиданно разбежались в разные стороны. Мальчик позвал их:

– Цып-цып, цир-лир-лю, чубастики.

Но они не смотрели в его сторону. Вадим забеспокоился, что не сможет их собрать. Но, немного погуляв, они вернулись к кормушке.

Время их прогулок с каждым днём увеличивалось.

Вечерело. Мама гремела вилками и тарелками. Пахло варёной гречкой и котлетами. Вадим и папа уже сидели за столом в ожидании ужина, как вдруг в дом постучала их соседка. С озабоченным видом она переступила порог:

– Вы нашего Барсика не видели?

– А кто это? – удивилась мама.

– Кот. Леопардовой окраски.

– У вас же не было кота.

– Мне дети привезли его на пару недель, а сами в отпуск уехали… Не знаю, где его теперь искать. Он куда угодно может убежать! Прыгает в длину метра на два, а по деревьям – как белка, с ветки на ветку! Как прыгнет – добыча его! Настоящий хищник! Такими должны быть все коты! Ест всё подряд: мышей, крыс, жаб! А недавно на голубя прыгнул. Не съел, но погрыз. Жалко птицу…

Вадим дальше не слушал. Выскочил из-за стола, и – на улицу скорей, к яблоне! Ведро качалось. А на толстой ветке, заглядывая в него, лежал рыже-пятнистый кот. Тревога охватила мальчика. Он крикнул на кота во всё горло:

– Брысь! А ну пошёл отсюда!

Кот тут же спрыгнул с высоты на землю и метровыми прыжками пересёк двор. Вадим быстро вскарабкался на дерево, схватил ведро: птиц не было.

– У… У… – застонал он, будто кот погрыз его до костей. Слез с дерева, схватил палку и кинулся в ту строну, куда побежал кот. Кричал в ярости:

– Паршивец! Что ты наделал!

Но, вспомнив слова отца, что не надо мстить, вернулся и стал стучать палкой об угол дома. Во двор выскочили мама, папа и соседка. Они успокаивали Вадима и ругали кота. Папа выхватил у сына палку и крепко обнял его:

– Да, жалко питомцев. И мы к ним прикипели. Но пойми, кот – животное. Он не мыслит, как человек. Он не со зла это сделал. Для него что мышка, что птичка – еда…

Мальчик безутешно рыдал. Он не шёл ужинать. И долго не мог уснуть.

Утром по привычке Вадим направился под навес, где обычно кормил птиц. Не доходя, остановился. Он не верил своим глазам: четыре жаворонка, поглядывая по сторонам, бежали к месту кормления.

– Чубастики, чубастики! Живы! Вы сумели выпорхнуть! Вы уже повзрослели! – от радости мальчик хотел кричать эти слова на весь двор, но, чтобы не испугать птиц, произнёс тихо: – Я сейчас!

Вскоре он вернулся и насыпал жаворонкам зёрен. С умилением наблюдал, как быстро приподнимались и опускались птичьи хохолки.

Это был последний раз, когда он видел своих питомцев. Прощальный. Но Вадим был спокоен и уверен, что они не пропадут: у них теперь другая, самостоятельная взрослая жизнь.

…А как только появились первые проталины, он ожидал прилёта птиц. Смотрел в небо, и ему слышались песни четырёх жаворонков.

Сэр Джик

Истоки

– Что скрыто в глубине твоей?

– Единое начало.

– Ты – сила, ты – тот свет, что греет и во тьме?

– И Свет, и Тьму проявит эта Сила.

– Проявит кто? А может, это блеф.

– Проявит Дух Святой.

– Но как?

– В потоке явлений.

– Всем?

– Кто ищет свой исток.

– А если весь поток твой – только мифы? Что в мифах нам проявится?

– Исток.

(Из диалогов автора)

Калитку малыш знал до дыр. Стянутая по диагоналям крест-накрест рама, обшитая с улицы узкой доской, была для него досадной преградой. В просветах калитки проглядывал чудный мир, но мальчуган уже испытал прочность рамы и знал: не пустит она его со двора.

В тот день калитка открывалась чаще обычного, и каждый раз малыш успевал разглядеть улицу. Извилистый ряд домов тянулся куда-то вдаль, но как ни старался он высмотреть всю эту даль до самого до её горизонта, калитку обычно всегда успевали захлопнуть. В тот день захлопнуть её не успели.

Странные люди входили во двор и выходили потом со двора, не обращая на карапуза внимания. Мальчуган уже знал: люди бывают и строгими, и сердитыми, и добрыми, и приветливыми. В тот день они были странными. Они молча сновали мимо, сея тревогу всем своим видом. Они его не замечали?! Даже сосулька не вызвала их обычной реакции. Малыш знал: нельзя брать сосульку, её всегда у него отнимали; но в тот день как будто бы всё стало можно: никто не отнял у него жгучую твёрдую воду, никто не остановил малыша, когда тот ушёл со двора и побрёл заворожённо вдоль по улице, за околицу, за горизонт.