Дѣла минувшихъ дней. Записки русскаго еврея. В двух томах. Том 1 - [98]

Къ вопросу о еврейской общинѣ въ Петроградѣ мнѣ придется еще вернуться.

Бар. Гинцбургъ находился въ постоянныхъ сношеніяхъ съ провинціей въ лицѣ общественныхъ дѣятелей, которые тамъ жили. Въ болѣе важныхъ случаяхъ отдѣльные представители пріѣзжали по вызову Гинцбурга и пріѣзжали сами, когда по мѣстнымъ надобностямъ было необходимо предпринимать шаги передъ центральной властью столицы. Это живое общеніе съ провинціей придавало работѣ Гинцбурга общественный характеръ. Гинцбургъ былъ не только представителемъ такъ наз. прогрессивной части еврейства, но и находился въ центрѣ интересовъ ортодоксальнаго еврейства, — тѣхъ религіозныхъ интересовъ, которые занимали духовныхъ раввиновъ. Я упомяну о раввинѣ, котораго я въ началѣ моей дѣятельности уже не засталъ въ живыхъ, но который оставилъ по себѣ неизгладимую память у современниковъ; нынѣ, впрочемъ, онъ почти забытъ. Я говорю о Ковенскомъ рабби Ицхокъ Эльхононѣ (по фамиліи Спекторъ; его дѣти потомъ имѣли фамилію Рабиновичъ). Онъ былъ въ тѣсной дружбѣ съ бар. Гинцбургомъ. Послѣдній всегда ссылался на его авторитетъ въ вопросахъ, касающихся религіозной и духовной жизни евреевъ. Бар. Гинцбургъ вспоминалъ о немъ всегда съ умиленіемъ и считалъ его однимъ изъ самыхъ крупныхъ, свѣтлыхъ явленій на фонѣ еврейской ортодоксіи. Рабби Ицхокъ-Эльхононъ былъ человѣкъ не только исключительныхъ знаній въ области іудаизма, но и съ большимъ практическимъ умомъ, свободнымъ отъ нетерпимости и съ теплымъ и чуткимъ отношеніемъ къ вопросамъ общественнымъ; онъ не относился враждебно къ движенію евреевъ по пути просвѣщенія и прогресса. Переписка между Гинцбургомъ и рабби Ицхокъ-Эльхонономъ, сохранившаяся въ архивѣ Гинцбурга, свидѣтельствуетъ объ этомъ. Кромѣ барона Гинцбурга р. Ицхокъ-Эльхононъ былъ въ перепискѣ съ проф. Бакстомъ. Послѣдній не уставалъ разсказывать о высокихъ душевныхъ и умственныхъ качествахъ этого великаго еврея. Его вліяніе на литовское еврейство было огромное и затмило вліяніе Любавичскаго цадика на хассидскіе круги. Оно было велико и заграницей. Р. Ицхокъ-Эльхононъ былъ, можетъ быть, первымъ изъ тѣхъ раввиновъ, которые связывали, черезъ ортодоксальное западное еврейство, евреевъ Европы съ русскимъ еврействомъ.

Въ серединѣ 80-хъ годовъ, почти одновременно съ закрытіемъ Паленской комиссіи, правительство приступило къ репрессіямъ по отношенію къ ешиботамъ. Приказано было закрыть Воложинскій ешиботъ — этотъ главнѣйшій и знаменитѣйшій разсадникъ талмудическаго знанія. Р. Ицхокъ Эльхононъ своею энергіей возбудилъ энергію дѣятелей въ Петербургѣ и ешиботы удалось подъ разными предлогами отстоять.

Ко времени, когда я вступилъ въ сношенія съ Гинцбургомъ, рабби Ицхока Эльхонона замѣщалъ, хотя и не могъ замѣнить, его сынъ, бывшій тогда магидомъ въ Виільнѣ, а впослѣдствіи Ковенскій раввинъ, рабби Гиршъ Рабиновичъ. Онъ былъ извѣстной въ провинціи фигурой на фонѣ еврейскихъ общественныхъ дѣлъ. Вокругъ него группировались духовные раввины не только Сѣверо-Западнаго края, но и другихъ областей. Онъ являлся какъ бы преемникомъ своего отца по вліянію въ Петербургѣ и по добрымъ отношеніямъ съ Гинцбургомъ; онъ такъ же какъ и р. Ицхокъ Эльхононъ сохранялъ постоянныя сношенія и съ Бакстомъ, который также тепло и чутко относился къ религіозно-духовнымъ потребностямъ еврейства, отстаиваемымъ духовнымъ раввинатомъ. Гиршъ Рабиновичъ былъ извѣстенъ съ лучшей стороны представителямъ правительства. Онъ говорилъ по русски (въ молодости онъ былъ купцомъ) и могъ являться лично къ высокимъ чиновникамъ по разнымъ дѣламъ, и пользовался всегда довѣріемъ начальства. Когда въ 1893 г. созвана была раввинская комиссія, онъ былъ назначенъ предсѣдателемъ ея. Гиршъ Рабиновичъ поддерживалъ сношенія и съ заграничными еврейскими кругами, былъ въ постоянной перепискѣ и личныхъ сношеніяхъ съ берлинскимъ раввиномъ, д-ромъ Гильдесгеймеромъ, и пользовался большимъ уваженіемъ д-ра Горвица, вліятельнѣйшаго раввина въ Франкфуртѣ на Майнѣ. Я отъ послѣдняго лично слышалъ лестные отзывы о высокихъ качествахъ Рабиновича и о его заслугахъ передъ еврействомъ. Благодаря вліянію Рабиновича, отдѣльныя лииа и организаціи за границей заинтересовались религіозными учрежденіями въ Россіи и поддерживали ихъ матеріально, въ чемъ всегда была неотложная нужда.

Общественныя еврейскія дѣла въ провинціи носили тотъ же характеръ, какой сложился въ центрѣ, въ Петербургѣ. И тамъ интересы еврейства представлялись отдѣльными лицами, не имѣвшими за собой никакихъ общественныхъ организацій, дѣйствовавшими, какъ добровольцы, но пользовавшимися общимъ признаніемъ въ мѣстной средѣ. Съ большинствомъ изъ нихъ мнѣ приходилось потомъ встрѣчаться и быть въ болѣе или менѣе постоянномъ общеніи. Мѣстныхъ нуждъ было не мало.

Главной заботой, не прекращавшейся до послѣдняго времени, было отстаиваніе свободнаго распоряженія, для общественныхъ надобностей, суммами коробочнаго сбора, т. е. налога на кошерное мясо. Продажа кошернаго мяса въ каждомъ еврейскомъ обществѣ, отдавалась въ концессію съ торговъ откупщику (балъ-таксе); арендная плата за концессію и составляла сборъ, и за эту плату откупщикъ получалъ право взимать за мясо повышенную, опредѣляемую таксою, цѣну. Въ данную эпоху правительство дарило этотъ сборъ особымъ вниманіемъ. Въ своемъ убѣжденіи о невидимомъ вліяніи воображаемаго кагала и при невѣжествѣ представителей власти относительно значенія коробочнаго сбора, на этотъ сборъ смотрѣли, какъ на особую привилегію евреевъ и полагали, что онъ нуженъ евреямъ для достиженія катальныхъ, скрытыхъ отъ правительства цѣлей. Съ другой стороны, то же невѣжество подсказывало мысль о томъ, что коробочный сборъ содѣйствуетъ повышенію стоимости мяса для христіанъ, и что поэтому надо за сборомъ строго слѣдить. Это постоянно рекомендовалось губернаторамъ въ разныхъ циркулярахъ. Въ результатѣ получались недоразумѣнія на почвѣ какъ отдачи сбора на откупъ съ торговъ, такъ и въ отношеніи утвержденія смѣтъ на расходы, покрываемые изъ суммъ коробочнаго сбора. Ко всякой расходной статьѣ, вводимой въ смѣту такъ называемыми «почетнѣйшими евреями», т. е. тѣми евреями, которые приглашались городскими управленіями для составленія смѣты по коробочному сбору, даже послѣ утвержденія ея городской управой, губернскія правленія, имѣвшія компетенцію окончательнаго утвержденія этихъ смѣтъ, относились подозрительно и отказывали во включеніи ея, отрицая цѣлесообразность расхода. Къ неутвержденію смѣты побуждало губернское правленіе и другое обстоятельство, а именно оригинальная и странная судьба такъ наз. «остатковъ коробочнаго сбора». Остатки, т. е. суммы неизрасходованныя по смѣтѣ или превосходящія смѣтныя исчисленія, полученныя отъ откупщика коробочнаго сбора на торгахъ, оставались въ депозитѣ губернскаго правленія; по закону распоряженіе ими принадлежало тому обществу, по откупу у коего остатокъ образовался. Изъ сбора отчислялась часть въ губернскій запасный еврейскій капиталъ; изъ этого капитала покрывались спеціальные расходы, напримѣръ, на изготовленіе еврейскихъ метрическихъ книгъ для раввиновъ, жалованіе ученымъ евреямъ, состоявшимъ при губернаторахъ, добавочное вознагражденіе чиновникамъ, вѣдавшимъ еврейскія дѣла. Неукоснительное наблюденіе за притѣсненіемъ евреевъ оплачивалось изъ еврейскихъ копеекъ за кошерное мясо, употреблявшееся бѣднотою единожды въ недѣлю — въ субботу. Суммы, которыя послѣ всего этого оставались отъ откупа, и составляли свободные остатки, хранившіеся въ губернскихъ правленіяхъ. Завѣдываніе этими остатками коробочнаго сбора всегда было туманнымъ пятномъ на финансовомъ хозяйствѣ губернскихъ правленій. Отчеты о нихъ должны были представляться хозяйственному департаменту министерства внутреннихъ дѣлъ.