Дѣла минувшихъ дней. Записки русскаго еврея. В двух томах. Том 1 - [104]

Въ Житомірѣ старѣйшиной еврейскаго общественнаго дѣла былъ и оставался бывшій раввинъ его, покойный Иссеръ Кулишеръ, одинъ изъ піонеровъ еврейскаго просвѣщенія на Волыни и выразитель волынскихъ еврейскихъ общественныхъ интересовъ.

Поддерживались сношенія изъ Петербурга и съ польскимъ еврействомъ въ лицѣ варшавскихъ представителей общины. Изъ другихъ мѣстъ царства Польскаго рѣдко обращались непосредственно сюда; все шло черезъ Варшаву.

Въ Польшѣ еврейская общинная жизнь имѣла свою уже налаженную организацію въ видѣ учрежденныхъ еще въ 30-хъ годахъ прошлаго столѣтія Божничныхъ Дозоровъ. Въ самой Варшавѣ функціонировало еврейское общинное управленіе. Вмѣсто дѣйствовавшаго въ чертѣ осѣдлости коробочнаго сбора, еврейскія общины въ Польшѣ имѣли право принудительнаго обложенія по раскладкѣ, въ размѣрѣ суммы, необходимой для содержанія еврейскихъ религіозныхъ учрежденій и заведеній общественнаго призрѣнія. Смѣты расходовъ и раскладка падающая на плательщиковъ утверждались городскимъ магистратомъ; раскладочный сборъ въ видѣ налога взыскивался мѣрами полиціи на одинаковыхъ началахъ съ городскими повинностями и сборами. Въ своей дѣятельности дозоры, а въ Варшавѣ общинное управленіе подчинены были надзору магистратовъ и губернскихъ правленій. Дозоры и община въ Варшавѣ пользовались правами юридическаго лица, могли пріобрѣтать имущество и получать легаты по завѣщаніямъ. Общинное управленіе въ Варшавѣ къ началу 90-хъ годовъ находилось въ рукахъ элементовъ ассимиляторскихъ, т. е. евреевъ, признававшихъ себя поляками Моисеева закона. Они явно не желали сливать свои интересы съ интересами русскаго еврейства. И если Варшава поддерживала сношенія съ Петербургомъ, то они ограничивались крайними случаями, когда рѣчь шла о необходимости добиваться благопріятнаго рѣшенія центральныхъ вѣдомствъ. Эти случаи были не часты, такъ какъ центральная власть заслонялась на мѣстѣ властью генералъ-губернатора, снабженнаго обширными полномочіями, почти сходными съ полномочіями прежняго автономнаго намѣстника Царства Польскаго. Въ отношеніи еврейскаго вопроса замѣчалась несогласованность политики центральной власти и генералъ-губернаторской. До неудавшейся попытки товарища министра внутреннихъ дѣлъ Плеве распространить ограничительные законы о евреяхъ Имперіи и на евреевъ Царства Польскаго, политика центральнаго правительства отличалась сравнительной благожелательностью къ еврейскому населенію Царства Польскаго. Эта благожелательность имѣла тотъ же источникъ, что и ясно выраженная благожелательность къ польскому крестьянству, а именно — стремленіе ослабить польское шляхетство, какъ носителя чаяній о самостоятельности Польши. Принципъ: «раздѣляй и властвуй», примѣнявшійся въ окраинной политикѣ, находилъ особенно яркое выраженіе въ русской политикѣ въ Польшѣ; въ сферу дѣйствія этого принципа входилъ отчасти еврейскій вопросъ. Мѣстныя же власти, въ лицѣ генералъ-губернатора, въ особенности занимавшаго тогда этотъ постъ ген. Гурко, стихійно склонялись на сторону природнаго влеченія къ антисемитизму и одинаково угнетали и поляковъ, и евреевъ. Отсюда и вытекала иногда потребность у варшавскихъ представителей еврейства прибѣгать къ центральной власти и къ содѣйствію петербургскихъ дѣятелей, въ частности бар. Гинцбурга. Впослѣдствіи при созданіи Центральнаго Комитета Еврейскаго Колонизаціоннаго Общества и учрежденіи отдѣленія его въ Варшавѣ, при усиленной эмиграціи изъ Польши евреевъ, связь между варшавскими дѣятелями и петербургскими окрѣпла. Представителемъ варшавскаго еврейства въ Петербургѣ былъ глава банкирскаго дома «Г. Вавельбергъ» — И. А. Вавельбергъ. Изъ варшавскихъ же евреевъ дѣлу служенія мѣстнымъ еврейскимъ интересамъ былъ преданъ Станиславъ Натансонъ, унаслѣдовавшій общественную роль въ Варшавѣ отъ своего отца, бывшаго предсѣдателемъ варшавскаго общиннаго управленія. Натансонъ отличался отъ руководящихъ лидеровъ варшавскаго ассимиляторства. Преданный польской культурѣ, онъ сохранилъ въ большей, сравнительно съ другими, мѣрѣ приверженность къ еврейству. Высоко культурный и просвѣщенный работникъ, онъ въ еврейское общественное дѣло въ Варшавѣ вносилъ безупречную корректность и порядокъ. Это достигалось съ большимъ трудомъ: еврейское населеніе Варшавы состояло въ подавляющемъ большинствѣ изъ хассидской массы, враждебно настроенной ко всѣмъ просвѣтительнымъ начинаніямъ общиннаго управленія и смотрѣвшей на представителей его, какъ на власть, поставленную отъ правительства, хотя формально и избиравшуюся плательщиками общиннаго налога. Эта масса была далека отъ общественныхъ интересовъ и находилась тогда, какъ впрочемъ, и теперь, подъ безусловнымъ вліяніемъ цадиковъ. Въ то время еще не ощущалось въ Варшавѣ вліяніе русскихъ евреевъ. Только послѣ выселенія изъ Москвы и перехода многихъ московскихъ промышленниковъ въ Варшаву, стала постепенно разгораться борьба между національно настроенными, русскими евреями, и представителями польской ассимиляціи. Эта борьба имѣла и глубокіе политическіе корни. Польское еврейство стремилось сохранить добрыя отношенія съ поляками, которые, съ своей стороны, обвиняли еврейство въ готовности итти навстрѣчу обрусительнымъ начинаніямъ правительства. Приливъ въ Варшаву и въ Лодзь русско-еврейскихъ элементовъ, говорившихъ по-русски, давалъ полякамъ поводъ, несмотря на всѣ старанія польскихъ евреевъ проявлять солидарность съ польскими политическими интересами, обвинять еврейство въ измѣнѣ польской культурѣ; этимъ питались врожденныя полякамъ антисемитскія чувства, постепенно доросшія въ новѣйшее время до бойкота евреевъ. Въ результатѣ усиленной борьбы, со стороны новыхъ элементовъ, русскимъ евреямъ удалось завоевать нѣкоторыя позиціи въ общинномъ управленіи Варшавы. Однимъ изъ представителей литовскаго, т. е. русскаго еврейства, примиряющаго борющіяся стороны, былъ общественный работникъ, Сигизмундъ Фрумкинъ, братъ Гродненскаго дѣятеля А. Фрумкина. Къ несчастью, Фрумкинъ умеръ сравнительно молодымъ человѣкомъ; эта потеря не могла не чувствоваться въ теченіе послѣдняго десятка лѣтъ до войны, когда еврейско-польскія отношенія такъ обострились, причемъ съ польской стороны выдвигался предлогъ руссификаторской роли русскихъ евреевъ, нахлынувшихъ, по словамъ поляковъ, въ Варшаву.