Цыпочка - [4]

У меня на глаза навернулись слезы. Все болело. Наверное, я заслужил это. Но я не собирался плакать. Я так и не понял, откуда взялись слезы.

Я скривился и осторожно похромал, стараясь дышать не слишком часто. Опустив голову и пытаясь не упасть лицом в землю, я шел мимо мужланов и голодных игроков, похотливых джонни, у которых не было денег на потаскух, алкоголиков, наркоманов и сутенеров.

О боже, я так устал. Я еле переставлял ноги. Но страх, что человек в рубашке «Секси» может догнать меня, не давал мне остановиться.

Почувствовав влагу между ног, я запустил руку себе в трусы. Что за теплая липкая жидкость? Я вытянул руку. Она была в крови. Будто я кого-то убил.

Я пошарил по карманам.

Мои последние двадцать семь баксов исчезли.

2. Святой грааль домашней птицы

В моем ведре есть дырка.

Хэнк Уильямс

Я был голоден.

Вокруг меня расцветало субботнее утро: магазины раскрывали свои рты, словно зевая, из дешевых отелей выходили люди, устремляясь к большому американскому завтраку.

Я был зверски голоден.

Окровавленный и мерзкий, я бродил по голливудским бульварам, как ходячее осквернение. Вставало солнце, кокетливо показывая из-за горизонта красный бок, а запах яиц, бекона и блинчиков начинал все больше раздражать мой желудок. Только это и отвлекало меня от боли в заднице.

Солнце все больше выползало на свое привычное место на небе, когда я подошел к «Голливудским жареным цыплятам». Не в силах сделать больше ни шага, я спрятался в тени этой забегаловки, чувствуя себя раненым солдатом, притаившимся у грязного мусорного бака.

Я не знал, сколько простоял вот так на одном месте, но довольно скоро на глаза снова навернулись слезы. У меня не было уверенности, что я смогу их удержать, и я смирился с тем, что мне придется глотать их.

И вдруг я учуял запах курицы, повеявший из мусорного бака. Это подняло меня на ноги. Я открыл крышку контейнера и заглянул внутрь. Он был почти полон остатков недоеденной жареной курятины, но я никак не мог дотянуться до нее, даже если поднимался на цыпочки. И вот, раньше чем я успел это осознать, голод подбросил меня вверх, и в следующую секунду я уже оказался внутри контейнера. Мои ботинки утонули в хламе, вокруг воняло прокисшим морковно-капустным салатом и тухлым мясом, но это не имело никакого значения. И хотя даже при свете яркого голливудского солнца я не мог определить, где заканчивался мусор и начинался я сам, я понял, что возврата нет. Мое будущее было тесно связано с этим святым граалем, заполненным едой.

Пробираясь сквозь вонючую груду отходов, я в конце концов добрался до вожделенного места. Ухватив первый попавшийся под руку кусок курицы, я поднял его над головой, будто только что выиграл золотую медаль на соревнованиях по охоте за содержимым мусорных баков.

Контейнер был полон куриных объедков. Крылышек не было. Только ножки и бедрышки. Я посчитал это добрым знаком.

А потом я почувствовал на себе чей-то взгляд и поднял голову. Солнце уже полностью появилось на небосводе и в первый момент ослепило меня. Я увидел только силуэт заглядывающего в контейнер высокого чернокожего человека в рубашке «Секси». О господи! Он здесь, он нашел меня, он снова хочет меня изнасиловать! Я непроизвольно сжал кулаки, и меня неожиданно снова охватила боль. Не выпуская из рук курицу, я опустился на колени прямо в зловонную жижу, чавкающую у меня под ногами. Мужчина медленно надвигался на меня, но я ничего не слышал из-за рева в ушах, словно моя кровь рвалась наружу, желая соединиться с шумом голливудского утра.

Я умру в этом баке. Теперь я это знал. И внезапно меня окутало мертвенное спокойствие. Возможно, хуже этого быть уже не могло.

Позже отец рассказывал мне, что впервые заподозрил в чем-то мою мать, когда нашел у нее в сумке книгу, которую она собиралась взять в путешествие вместе со своим новым лучшим другом. Тем самым, кого она переселила в мою комнату.

Книга называлась «Женский оргазм» или «Женщины и их оргазмы», или «Оргазм и женщины». Короче, что-то в этом роде.

Не думаю, что отец отдавал себе отчет в том, что у женщин вообще бывает оргазм. Но даже он понял, что это было не слишком хорошим знаком для их брачного союза.

* * *

«Секси» шагнул вперед и залез в контейнер. И тут я рассмотрел, что это был кто-то другой. Другой чернокожий мужчина. Он был низкий, а не высокий. И он улыбался мне. Глубокими, блестящими кофейными глазами.

— Ты что делаешь, мальчик?

В этом-то и состояла моя проблема — у меня не было ни малейшего представления о том, что я делаю. Но его голос был мягким, бархатным и успокаивающим. Я слегка расслабился.

— Ты хочешь найти съедобный кусочек?

Ей-богу, он флиртовал со мной. Меня затошнило. Одурачь меня однажды — и я идиот. Одурачь меня дважды — я дважды идиот. Хотелось что-то сказать, но челюсть словно замкнуло, и она ни в какую не желала открываться.

— Вылезай из бака, малыш. Я дам тебе цыпленка, — мужчина был приветлив, словно задался целью непременно очаровать меня.

Я был словно парализованный или раненый. Я — какой-то чудак в мусорном ящике, то ли бомж, то ли свихнувшийся наркоман. Хотя, похоже, сам Бог протягивал мне руку. Но что Бог делает в Голливуде? И что, если это вообще не Бог? Что, если это дьявол? Я уже столкнулся с ним недавно и от перспективы повторения этого события меня охватил ужас.