Цветок пустыни - [23]

– Ни в коей мере, – сухо ответил Йейт. Вдруг Бет вскочила и потянула Роджера за руку:

– Идемте танцевать, мы с вами здесь лишние – сейчас на Лиз налетит Крис Соупер и похитит ее на следующий танец. Крис – ее завоевание, разве вы не знали этого? Он весь вечер увивается возле нее, а познакомились они только вчера. Так что, может быть, вы и правы, и Лиз знает, как получить то, что ей нужно. Я много лет знаю Криса, а он ни разу не вздохнул в моем присутствии!

Под чарующие ритмы мелодии из мюзикла «Моя прекрасная леди» Бет шагнула в объятия Роджера Йейта, и они закружились в танце, оставив Лиз в глубокой задумчивости, ведь, с одной стороны, Бет определенно выиграла партию, а с другой – на этот раз Роджер был на ее стороне. Говоря об имени «Элизабет», он оставил что-то недосказанным в присутствии Бет, и, возможно, она услышит объяснение, оставшись с ним наедине…

Лиз увидела его снова только после того, как, устав от шума, царившего в доме, выскочила на улицу и прошла туда, где три ступеньки, проделанные в насыпи, выводили на аллею, идущую от заднего фасада гостиницы. Здесь было темно и относительно тихо. Лиз присела на верхнюю ступеньку, чтобы выкурить сигарету, наслаждаясь покоем и прохладой. Но едва она сделала первую затяжку, как на аллее замерцал огонек второй сигареты и со стороны гостиницы к ней подошел Роджер.

– Привет. Вы одна?

Лиз сидела поджав ноги и обхватив колени. Для того чтобы увидеть лицо Йейта, ей пришлось задрать голову.

– Да, – ответила она, – в доме тесно, и на крыше тоже полно народу. Я вам мешаю пройти?

Девушка отодвинулась, чтобы Роджер мог спуститься по ступенькам, но тот не пошевелился.

– Успею пройти, – беспечно сказал он. – То есть пройду, как только вы будете готовы. Как вам известно, я пришел довольно поздно и еще не танцевал с хозяйкой бала.

Лиз рассмеялась:

– Вы говорите так, будто мы с папой устроили официальный прием и обязали всех приглашенных соблюдать этикет XIX века. Но это всего лишь вечеринка для друзей, в противном случае я не смогла бы сбежать от общества и насладиться тишиной.

– Хорошо, если не хотите отдать должное этикету, предлагаю совершить прогулку к границам этого парка и обратно. Решайте!

Лиз колебалась. Ей хотелось потанцевать, но и возможность остаться с ним наедине казалась очень привлекательной. По безразличному тону Роджера трудно было судить о том, что предпочитает он сам.

Оттягивая время, чтобы сыграть наверняка, Лиз откинула голову и, поднявшись, прислушалась.

– Мне кажется, там только что начали танцевать румбу, – сказала она. – Вы не хотели бы…

Но тут Судьба сделала свой выбор за нее. Продолжая говорить, девушка неловко шагнула со ступеньки на неровную площадку, и ее щиколотку пронзила такая острая боль, что она едва не закричала.

Роджер поддержал ее за локоть.

– Ну что же вы не смотрите под ноги, – укорил он. – У вас что, нога подвернулась?

Понимая, что теперь ей и шагу не сделать, чтобы не захромать, да и то ей будет не по силам, если она сперва немного не отдохнет, Лиз призналась:

– Да. То есть боюсь, что щиколотку я повредила еще раньше, а сейчас неудачно ступила на больную ногу.

– Еще раньше? Когда еще раньше? Выходит, вы весь вечер танцевали, после того как растянули связки?

– Ну да. Я…

И она рассказала Йейту о своем злоключении.

– Ладно, – раздраженно буркнул Роджер. – Оставим теоретические выкладки для вашего удостоверения по уходу за больными и перейдем к практике! Если вам не придется проходить следующие шесть недель в гипсе, считайте – повезло. А пока я должен осмотреть вашу щиколотку. Вы можете идти? Нет? Тогда опирайтесь на меня.

Но как только он закинул ее руку себе на плечо, Лиз взмолилась:

– Пожалуйста, прошу вас, только не домой. Там все начнут суетиться, и нужно будет все объяснять!

К ее облегчению, Йейт остановился.

– Хорошо, – уступил он, – вместо этого я повезу вас прямо в госпиталь, сделаю рентген, чтобы проверить, нет ли перелома, и наложу тугую повязку, если это только растяжение. А теперь…

Легко подхватив Лиз на руки, доктор Йейт отнес ее к своей машине. Включив двигатель, он предупредил девушку:

– Однако, когда я привезу вас назад, без объяснений вам все равно не обойтись.

– Да, я знаю. Но суеты будет гораздо меньше, а вы сможете сказать, что приняли решение первым делом отвезти меня в больницу, чтобы не причинять беспокойства отцу или кому-либо еще.

Йейт согласно кивнул:

– Да. И позволю себе надеяться, никто не подумает, что я решил сыграть роль Лохинвара[2] и похитил вас?

Ирония, содержавшаяся в последней фразе, уязвила Лиз. С той же интонацией она ответила доктору:

– Поскольку вы – это вы, а я – это я, трудно ожидать, что подобные мысли придут кому-либо в голову, не так ли?

Йейт расхохотался:

– Возможно, и не придут. Насколько я помню ту историю, как сам Лохинвар, так и дама его сердца, оба желали этого похищения. Однако давайте прекратим разговор на эту тему, не доходя до печального окончания повести. Финал может поставить нас в неловкое положение.

– Давайте прекратим, – согласилась Лиз. Неужели ему так уж необходимо подчеркнуть, что он вынужденно выступает в роли Лохинвара и что, если не считать его профессионального долга по отношению к ней, она для него не более чем досадная помеха. Но в следующую минуту, когда девушка вздрогнула от боли, доктор Йейт до основания разрушил все ее обиды своей улыбкой.