— Я только обещала не говорить и не делать того, что нанесет им душевные раны.
— Господи, что за педантизм! — взорвался он. — Так вы будете встречаться с Боннером или нет?
Видя, что он сомневается в искренности ее добрых намерений, Хона все же ответила тихо:
— Скорее, нет.
— Если вы твердо решили отказаться от очной ставки, то разрешите мне хотя бы обезопасить вас от каких-либо непредвиденных выпадов со стороны Боннера.
— Не понимаю, — нахмурилась Хона. — Что вы можете предпринять?
— Не важно. Это мое дело, — ответил Арно. Он встал, давая понять, что разговор окончен. — И все-таки, я могу надеяться увидеть вас в «Ла— Вуале» в воскресенье?
— Полагаю, что да.
— Отлично. Я все устрою наилучшим образом, — пообещал он на прощанье.
Оставшись одна, Хона размышляла над тем, могло ли ее новое столкновение с Лордом закончиться чем-нибудь другим. Бесспорно, он обладал колоссальной силой воли. Она черпала доводы исходя из угрызений совести, он — из убеждения, что цель оправдывает средства. Поэтому и победил.
Случилось так, что Дорис не смогла принять участие в воскресной вечеринке в «Ла-Вуале». Накануне у нее разыгрался ларингит. Прибывший по вызову Адам, запретил ей вставать с постели и разговаривать до тех пор, пока не спадет температура.
— Хорошо хоть Адам сможет доставить тебя в «Ла-Вуаль», — произнесла Дорис последние слова с разрешения Адама. В последующие дни Дорис пришлось общаться с окружающими посредством карандаша и блокнота.
— С ней ничего не случится? Ведь она останется одна на весь вечер, — с тревогой спросила Хона доктора в воскресенье.
— Не беспокойтесь. Температура поднялась лишь на два градуса выше нормы, — успокоил Хону Адам. — Перед тем, как мы уедем, я оставлю ей болеутоляющее. Она уснет, и я даю десять против одного, что Дорис не проснется, пока я не привезу вас обратно.
С самого начала пребывания на острове Хоне с трудом удавалось преодолевать соблазн делать покупки во французских салонах женской одежды и на базарах, торгующих экзотическими восточными тканями. Лишь однажды она поддалась искушению и купила закрытое платье алого цвета. Оно было сшито в китайском стиле, с довольно смелым разрезом на юбке.
Хона решила обновить покупку на воскресной вечеринке. Чтобы изменить свой повседневный имидж, она надела несколько серебряных браслетов, приобретенных на базаре, уложила волосы в высокую прическу. Яркий цвет платья требовал соответствующей косметики. Карандаш для бровей, тени для век, тушь для ресниц преобразили облик Хоны Трой.
Она всматривалась в свое отражение в зеркале и вспоминала резкие слова Арно, когда тот убеждал ее, что она обладает соблазнительными формами, хорошо сложена, привлекательна. Он говорил это бесстрастно, преследуя свои интересы, не испытывая к ней никаких чувств. Сегодня вечером снова он хочет использовать ее для определенной цели — развенчать некоего Боннера, который, возможно, способен разрушить их соглашение с Арно. Почему она позволяет Арно манипулировать собой? Если бы она могла совладать с тем, что творится в душе…
Судить о том, насколько изменился ее имидж, Хона могла уже по тому, как долго и внимательно рассматривал ее Адам, перед тем как завести машину.
— М-да, довольно экзотично, — пробормотал он, когда они сели в машину. — Можно узнать, это своеобразный протест против белого халата клиники или наряд исключительно для сегодняшней вечеринки?
В смущении она попыталась натянуть на колени плотно облегающую юбку.
— Исключительно ради сегодняшнего вечера, — ответила Хона. — Вам нравится?
Адам слегка присвистнул;
— Кому не понравится? — Затем добавил: — Впрочем, прическа «конский хвост» и медицинский халат меня вполне устраивают.
— Меня тоже, — улыбнулась Хона. — Я чувствую себя гораздо свободнее в повседневной одежде.
— Однако вы считаете, что обаяние служит «прекрасным дополнением» к такой одежде, если воспользоваться выражением домохозяек, забывающих положить тостики к предлагаемому постояльцу блюду.
— Вот именно.
Они рассмеялись, испытывая удовлетворение от непринужденного общения. Пока Адам вел машину, Хона размышляла. «По крайней мере, он воспринимает меня без комплексов», — решила она. Однако быстрый взгляд Адама обеспокоил девушку. В этом взгляде читалась похоть самца. Раньше Хона не замечала подобного за доктором.
Она отогнала эти мысли, полагая, что ошиблась в своем предположении. Ничего такого между ней и Адамом не могло случиться. Хотя бы потому, что они коллеги по работе. Кроме того, она уже знала, что такое любовь, и отметила, что в ее отношении к Адаму отсутствовали нежные чувства. Такие, например, какие она питала к Пирсу.
Или она на такой стадии, когда хочется дарить любовь первому встречному? Хона отогнала и эту мысль столь же решительно.
В «Ла-Вуале» ее сомнения относительно того, что она оделась слишком вызывающе для скромной вечеринки, рассеялись.
Миссис Лорд блистала в платье, расшитом серебром. Исан щеголяла в брюках-юбке экзотической павлиньей расцветки. Мужчины были одеты в костюмы таких цветов и фасонов, которые годом раньше они сочли бы для вечеринки совершенно неприемлемыми.
