Цветок для двоих - [9]

— Подожди, — внезапно сказала Шанелька.

Слезла с постели и побежала босиком к своей половине спальни, переступила округлый порожек. Не включая света, встала у круглого, как большой иллюминатор, окна, потянула на себя тяжелую раму. Налегая на край, высунулась, вдыхая томный запах цветов. И прислушалась, всматриваясь в черную зелень, в которой натыканы были местами крошечные фонарики, очерчивая резные листья, круглые листья, овальные листья, и мелкие листочки, собранные веерами. Иногда свет фонарика перекрывался огромными, как тропические бабочки, лепестками, делал их полупрозрачными, как тонкие ладони неземных каких-то созданий. Конечно, же, феечек, решила Шанелька. Увидела зеленого светляка, моргнула, тихо засмеялась, увидев второго и еще двух — подальше. И оставив окно открытым, вернулась в электрический свет, села рядом с Крис, смущенно улыбаясь.

— Подзарядилась? — подруга кивнула, беря в руки распечатанный старый снимок, на котором девочка в белых кружевах серьезно смотрела в объектив, прижимая к животу игрушечную лошадку в сверкающей сбруе.

— Идем дальше. Жила себе наша Ираида, командовала всеми парадами, что подворачивались под руку. И нарожав детишек, дождавшись внуков и уже, конечно, правнуков, вдруг обнаружила у себя в архивах эту фоточку. С непонятной надписью на обороте.

Крис перевернула листок. С другой стороны полустертые буквы и завитушки, виясь кружевом, говорили о чем-то, прерываясь непонятными значками. Только дата была написана знакомыми цифрами, через точку. День, месяц и год. 12.10.35.

— До этого Ираида была уверена, что ее родители были работниками консульства в старой Египтии, пожили в Африке несколько лет и вернулись, привезя в Россию пятилетнюю дочку. И вдруг — она, а позади сплошные плюмажи и мундиры, свита, прекрасный предположительно папа-принц и мама… Мама точно ее, сохранились и другие снимки, с подписями, а еще ее портреты в официальных архивах, где сотрудники консульств и посольств на всяких приемах. Есть еще письмо…

Крис вытащила из папки конверт, оттуда — факсимильный желтый листок, написанный с ятями.

— Держи, читай. Если трудно разобрать почерк, перескажу, архивариусы хозяйки уже потрудились. Короче, пишет мама, что виновата перед своим ангелочком, но настанет день, когда девочка вырастет, лучше ее поймет, и тогда уж мать поведает ей некую тайну. Больше личного, что касается именно самой Ираиды, в документах нет. Но есть якобы куча совпадений, по датам пребывания, по времени рождения, а еще некоторые семейные реликвии, какое-то там покрывало с национальной вышивкой, несколько странных документов, типа счетов, билетов, ознакомительных брошюрок для путешественников по диким степям забайкаль… э-э-э Пуруджистана. А наша Ираида как раз в это время увлеклась составлением генеалогического древа. И очень вовремя все эти догадки втемяшил ей в голову один из сотрудников ее личного архива. То есть, она вдруг поняла, что папа ее, который Зиновий — вовсе и не папа, а сама она — особа королевских кровей, дочь наследного принца Пуруджистана, который женился на русской снегурочке, а после что-то случилось и жена-блондинка и дочкой-блондинкой бежали, попутно выскочив замуж, или выдали ее замуж, за условного, но теперь уже законного отца.

— Просто индиана джонс какой-то, — восхитилась Шанелька, — жаль, что я не пишу исторических романов в духе Уилки Коллинза. Тут тебе и измены, и перевороты и красавица-жана. Бегство.

— Для романа все уже поспело. Так. Но не для фиксации в документах. Понимаешь, все совпадает практически идеально. Но, кроме этого снимка, нет ни одного прямого доказательства. Вот их мы и должны разыскать. Или сказать, сорри, медам Ираида, вы к принцу Пуруджи не имеете никакого отношения.

— А как же фотка? — оскорбилась Шанелька. Не так, чтоб она переживала за суровую старуху со стальными глазами, но сама история была прекрасна.

— А где гарантия, что девочка на фотке — именно дочь этой пары? А? Может, она случайно пробежала, остановилась рожу скорчить.

— Фотобомбу решила устроить, — кивнула Шанелька, — шейсят лет назад, нет, восемьдесят два года, в свои четыре с половиной. Да посмотри, как она стоит, это же явно снимали именно ее. И все, кто позади, смотрят и ей улыбаются.

— Тем не менее, — возразила Крис.

И справедливая Шанелька, вздохнув, кивнула, соглашаясь.

— На снимке вензель в углу. Фотоателье его величества, Пуруджистан. Вот эта закорючка, это буквы. Слушай, мы не опоздаем к Лаки?

— Я тоже есть хочу, — Шанелька потянула к себе снимок, — а можно он у меня побудет?

— Конечно, рассматривай и проникайся. Всякие подробности я тебе расскажу потом. Они сильно связаны с той стороной жизни пурушей, на которой зациклилась наша Лаки. Так что, одеваемся и идем окунаться в атмосферу.

— Греха, — закончила Шанелька, — а я снова не позвонила Димке, он меня сожрет. Или бросит. Или уже бросил и подобрал там кого-то попослушнее и поближе. Я, наверное, попробую еще позвонить.

Глава 3

Но дозвониться до мужа Шанельке не удалось. Поздним утром, улегшись в шезлонг и примостив на болящую голову влажное мягкое полотенце, она сердито раздумывала над простыми вещами. Она в чужом месте, где все непривычно и все не так, попробуй приноровись за пару дней. Дома она знает, в каком углу квартиры сильнее сеть, и в какое время лучше воспользоваться телефонным интернетом. И все так выучено, что проходит мимо сознания. А тут — сперва бегали за паролем на ресепшн (выяснив там, что карточка, где он красиво, с завитушками, написан, лежит в номере, рядом с высокой цветочной вазой — на самом видном месте), потом обучали свои гаджеты видеть местную сеть, потом оказалось, что отельный тырнет благодушно ленив и непостоянен: вполне логично — люди отдыхать едут, а не без конца общаться с теми, от кого уехали. Потому Шанелька уже трижды стояла на самом углу их висячей веранды, вытянув руку в сторону моря, которое маняще колыхалось за верхушками деревьев, и с независимым видом встречала улыбки проходящих соседей — полуголых, с обгорелыми лицами и коленками.