Critical Strike - [6]

– Белый таракан! – закричал Боря и вскочил со стула.

Александр среагировал первый: метким ударом мухобойки он припечатал врага к стене, но это не помогло, и Александр полез под стол снимать тапку. Тут Боря успел достать из-за плиты сковородку и нанес второй удар, настолько сильный, что выбил одну кафельную плитку и даже попал, но таракан успел скрыться.

– Сковородоупорный… – пробормотал белыми сухими губами Боря.

Стол перенесли в большую комнату, банкет продолжился возле тотема. Ближе к одиннадцати Александр водрузил на вершину дерева фотографии главных духов-защитников племени: магистра Годманиса и верховного президента Затлерса. Прикрепил их как-то на бычьи яйца.

– Я должен сделать важное заявление, – начал Александр, и все поутихли. – В этом году я оканчиваю университет, и я решил отправиться тропой духов. Я решил войти в Священный Пантеон Саэймы.

После этого он прикрепил на елку свою маленькую фотографию и сел во главе стола. Несколько мгновений висело гробовое молчание, потом я начал аплодировать в бубен, и все остальные подхватили: Боря, Ящик, Элли – все они тоже захлопали. Серафим украл с елки какую-то требуху и съел ее; это, безусловно, был хороший знак.

– Как шаман племени, я благословляю тебя, – сказал я. – Торжественно клянусь приносить свой голос в жертву тебе и только тебе на священных выборах.

Все остальные поклялись делать то же самое. Александр сиял, весь поток исходившей от него эмоциональной информации заняла пьяная счастливая улыбка. Он предложил открыть подарки, я эту идею поддержал, и племя полезло под дерево.

Александру досталась электробритва; ее мы долго выбирали вместе с Ящиком. Слабость Александра к подравниванию и без того идеальной козлиной бородки была давно всем известна, и подарок ему пришелся по душе. Ящик разжился флаконом краски для татуировок и четырьмя парами новых носков – явно постаралась Элли. Подарок для Бори делали мы с Александром: купили флэшку на восемь гигабайт и набили ее жестким поревом и кровавым хентаем. Боря очень застеснялся, но поблагодарил и как-то виновато улыбнулся. Нам с Серафимом подарили новую просторную клетку со всеми наворотами, пять разноцветных резиновых мячиков. Элли свой подарок ушла распаковывать в комнату Ящика.

Элли обожала нижнее белье, и, как я узнал позже, Ящик на каждый праздник обещался дарить ей нечто такое, чего еще ни у кого нет, и свое обещание выполнял. С каждым разом это становилось все труднее: гардеробу Элли и так позавидовала бы любая дорогостоящая проститутка. На этот раз Ящик поступил достаточно хитро: подаренный комплект состоял из трех черных полупрозрачных шелковых платков – два больших и один поменьше. Маленький Элли повязала на шею, а большие – на грудь и на бедра и в таком виде показалась племени. Племя пришло в восторг: Александр уважительно посмотрел на Ящика, Боря покраснел и отвернулся, я снова зааплодировал в бубен, а Серафим подкатил к ее ногам резиновый мячик и весело тявкнул. Элли, милая Элли, черные короткие волосы, ведьмины глаза, изумительные изгибы тела – странно, что Александр до сих пор не запал на нее. Ящик подхватил ее на руки и унес в комнату, и больше их до полуночи не видели.

– Русский Новый год праздновать надо, – сказал Александр и протянул мне бутылку шампанского. Я прочитал заговор и выстрелил пробкой в потолок. Посмотрели по шипящему белорусскому каналу обращение верховного российского духа к нации, выпили, Боря даже желание загадал: уж очень сосредоточенно пил.

Потом по телевизору говорил верховный президент Затлерс. Стол отодвинули в угол, Джимми усадили на почетное место перед тотемом. Я постучал в стену, и через несколько минут вышли Ящик с Элли, оба уже порядком пьяные и пресытившиеся плотскими наслаждениями. Элли надела изящное красное платьице.

Речь верховного президента Затлерса племени понравилась. Он сначала пробовал подвести итог, но быстро перескочил на поздравления и планы на будущее. Планы пугали, но все решили: раз верховный президент так свободно об этом говорит, значит, уже давно придумал, как со всем справляться, и все будет хорошо. Поздравлял он от души, тепло, по-отечески.

– Новый год наступает! – подвел черту Александр. Я читал заговор быстро, параллельно с речью верховного президента, пару раз сбился, но успел открыть бутылку вовремя и всем успел налить, и все чокнулись.

Дзыньк!

Бокалы стукнулись друг о друга ровно без четырех секунд полночь. Вот так, дзыньк!

Дзыньк!!!

Шампанское перетекало по пищеводу в желудок, по-животному перетекало, сплошной физиологией и глотательным рефлексом, двигалось перистальтической волной куда-то вниз. Я закрыл глаза, и мне примерещился белый таракан.

– Урааа! – провозгласил Боря и налил себе еще.

У меня зазвонил телефон. Это был отец. Говорил быстро, сказал, что еле дозвонился, что энергоинформационное поле забито чужими разговорами, поздравлял, желал чего-то и даже умудрился между слов рассказать о поисках онзы ^[1] в Южной Америке. Потом звонила Нина, и была она подозрительно трезвая: видимо, недавно разошлась с парнем. Обещала приехать на несколько дней в январе. Сказала, что за границей у нее все нормально, спросила, как дела у меня, но ответ слушать не стала.