Цивилизация Просвещения - [172]

Зато в первой половине века венецианский экспорт представляли Розальба и Себастьяно Риччи, тесно связанные с Парижем и Лондоном. «Антон Мария Дзанетти-старший, друг Розальбы, жил в Лондоне у мистера Смита (будущего консула в Венеции), был в Хамптон-Корт и дружил с англичанами. Франческо Альгаротти был в Лондоне и в Париже. Смит поселился в Венеции… все они… много переписывались, обменивались гравюрами, драгоценными камнями, рисунками, сплетнями и хорошо продуманными похвалами и комплиментами. Мариетт и Дзанетти-старший… дружили более пятидесяти лет…» Дзанетти и его кузен, авторы трактата «Delle antiche statue Greche et Romane»[95], решили способствовать успеху Каналетто. Рассуждения о Каналетто естественным образом приводят нас в Англию. Внутри одной из крупнейших школ пейзажа возникает особый жанр: ведутисты, мастера видов, то есть точного воспроизведения городских пейзажей в качестве сувениров для путешественников с севера. Ведуты — часть археологического наследия истории большого международного туризма. В итальянской иерархии живописи пейзаж стоит намного ниже исторического полотна. В «Compendio» (опубликован в 1762 году), который Алессандро Лонги посвятил итальянским художникам — своим современникам, ничего не сказано ни о Дзуккарелли, ни о Каналетто.

Венецианский пейзаж XVIII века — это пейзаж застывший, тщательно выписанный, пейзаж театральный, поскольку большинство венецианских пейзажистов зарабатывают себе на жизнь театральными декорациями для сценических эффектов. В начале века доминирует Марко Риччи (1676–1729) — он уже второе поколение (племянник Себастьяно). Каналетто, Мариески и Гварди, так же как и другие крупные ведутисты, многим ему обязаны. Риччи любит бури. Его «Гроза на море», удивительная и неправдоподобная, внушает ужас, не создавая ощущения опасности. Такая продукция, как «Гроза на море», в Англии идет на ура; это доказывают и литературные источники. Обращение к северу делает ее более близкой. Оба Риччи совместно создают для гробницы герцога Девоншира серию из двадцати четырех картин, «идею которых придумал около 1720 года разорившийся антрепренер Оуэн Мак Суини». На этом поприще работают Риччи, Каналетто, Питтони и Пьяццетта. У Риччи природа псевдодикая. Его театральное барокко существует в изначально заданной и предсказанной гармонии с нарождающимся вкусом английского предромантизма конца века. Возможно, Риччи ускорил эволюцию английского сентиментализма.

«В творчестве Франческо Дзуккарелли (1702–1788) природа усмирена, очищена от шероховатостей Роза и Магнаско, тщательно освобождена от сезонных проявлений, характерных для Марко Риччи». Надо ли говорить, что пейзажи Дзуккарелли подстрижены, как английские газоны, тогда как у Джузеппе Заиса (1709–1784) пейзаж населен и тяготеет к жанровым сценам с оттенком галантных празднеств?

Еще в большей степени, чем пейзажисты (они зарабатывают театральными декорациями), ведутисты зависят от иностранных заказчиков. В самой Венеции к ним относятся презрительно. В иерархии художников они, не вошедшие в «Compendio», занимают нижнюю ступень. В каком-нибудь венецианском интерьере в XVIII веке можно встретить картину Дзуккарелли, но здесь не найдешь видов Венеции, хотя бы даже кисти Каналетто. Ведутистов покупают туристы, прежде всего английские, которых в Венеции великое множество. «Эти картины несли озябшему северу немного средиземноморского света и тепла. Иной раз эти венецианские виды могли даже выполнять терапевтические функции: например, в „Эмме” Джейн Остин для того, чтобы развлечь больного мистера Вудхауса, мистер Найтли показывает ему „несколько гравюр с видами площади Сан-Марко в Венеции”».

«Человек, который никогда не был в Италии, — говорил Джонстон, который никогда там не был, — всегда чувствует над собой превосходство других». В XVIII веке в моду входит Великое Путешествие («Grand Tour»), а в Grand Tour входит Венеция. Северный путешественник неизбежно попадает под венецианское очарование. Достаточно верно и реалистично, с почти фотографической точностью скопировать вид. «В Италии, — говорит Аддисон, — в облике страны есть необычные черты, а в творениях природы — вещи самые удивительные, каких не встретишь нигде в Европе». Сила удивления, которое рождается из поразительного нарушения законов природы: кажется, что Венеция, вопреки Архимеду и Галилею, всплывает над водами. Здесь Гольдони согласен с Аддисоном.

Ведуты игнорируют нарастающую социальную сатиру. Это взгляд без размышлений. Сначала ведутисты обращаются к празднику, потому что он хорошо продается, потому что он — часть той живописной экзотики, которой северяне ждут от Средиземноморья. Море — неисчерпаемая тема, которую Каналетто довел до совершенства. На пейзажах во вкусе Каналетто или Гварди люди изображены всего лишь мушками, расползшимися по камням. Их силуэты производят обманчивое впечатление веселья. На картине Каналетто, если хорошо всмотреться, можно по костюмам и внешним чертам распознать разные этнические и социальные группы, как это нравилось делать доктору Мору, прилежному британскому туристу: «На площади Сан-Марко смешанная толпа евреев, турков, христиан, озорников и воришек, бродячих акробатов, шарлатанов, старух и медиков…» (по книге М. Леви). Следует заметить, что предшественниками ведутистов в XVII веке были Гейнц и Рихтер, немцы, поддавшиеся соблазну венецианской жизни. Гаспар ван Виттель (1653–1736) так далеко заходит в своем подражании, что итальянизирует собственную фамилию: Ванвителли. Первый итальянский ведутист достаточно высокого уровня родился в 1663 году в Удине. Это был Карлеварис (ум. 1730). Но хотя он и написал «Въезд герцога Манчестера», для того чтобы утвердиться в Англии, нужен был талант Каналетто.