Цивилизация Просвещения - [174]

На защиту живописи встает Джонатан Ричардсон, предлагая аргументы, противоположные тем, которые сорок лет спустя выдвинет Дидро. Ричардсон утверждает, что Рафаэль выше Вергилия, поскольку художник (подразумевается автор исторических полотен) должен обладать, как и писатель, знаниями во всех областях и при этом владеть техникой, которой писатель не владеет. Подобное теоретическое оправдание касается лишь определенного, освященного традицией жанра и не имеет отношения к новым запросам буржуазии, а запросы эти растут.

При этом суждение Ричардсона в какой-то мере объясняет позицию Хогарта (1697–1764). Всю жизнь Вильям Хогарт нацеливался на большой жанр; весьма показателен его автопортрет 1745 года. Рейнолдс со всей возможной скромностью изобразил себя на фоне бюста Микеланджело (1733), а Хогарт окружает себя атрибутами искусства, среди которых палитра и — отсылка к литературе — три книги на столе: Шекспир, Мильтон и Свифт — освященное традицией прошлое и настоящее. Дидро отсылает к Грёзу, Хогарт — к литературе и вершинам философии: вспомним традиционные в XVIII веке портреты представителей культурной элиты с томиком Локка в руке. Хогарт тоже принадлежит ко второму поколению художников большого жанра — он зять Джеймса Торнхилла, великого мастера барочного декора, колосса английской живописи.

Хогарт, образованный человек, автор «Analysis of Beauty»[96], очень скоро восстал против рокайльного барокко, что будет поддержано школой Барлингтона. Он соблюдает строгие правила композиции, симметричной поверхности, симметричной перспективы, ньютоновской двойной симметрии, которая выстраивается в знаменитую линию S (это положение подробно разработано в «Анализе красоты»). Хогарт — художник идеи.

Служа общественному порядку и общественной этике, он бичует разнузданность нравов малой части элиты в эпоху Уолпола, в эпоху джиномании, охватившей значительную часть городов Англии, в эпоху рационалистической сухости Англиканской церкви, непосредственно перед великим Пробуждением середины века. Хогарт критикует, но ему есть что предложить. Он критикует — и так появляются знаменитая серия «Карьера шлюхи» (1731), к сожалению пострадавшая при пожаре 1735 года, и еще более знаменитая серия «Карьера мота», завершенная в 1735 году; это, можно сказать, самые известные и самые древние комиксы. Искусство, погруженное в жизнь, интерпретация и комментарий состояния общества в ту эпоху.

Как и все хогартовские серии, «Карьера мота» была задумана, чтобы быть растиражированной и продаваться — разумеется, ради дохода, но и в целях создания новой формы проповеди, предвосхищающей христианский социализм, который так близок англосаксонскому протестантизму. Сцена первая: Том Рейквелл получает наследство; вторая картинка: он пускается в разгул. Продолжение истории — разорение либертена из-за пьянства и любовных похождений. Вот его, пьяного, обворовывают девицы в борделе. Вот он первый раз попадает в долговую тюрьму. На некоторое время его выручает противоестественный брак с безобразной старухой. Новый грех — игра, и снов а долговая тюрьма, мрачная тюрьма Флита, и, наконец, падение на самое дно: он в Бедламе, среди помешанных — в ту эпоху разорение и разврат многих приводили туда. И пика совершенства техника Хогарта достигает в его незабываемой серии «Модный брак».

Взамен Хогарт предлагает мораль порядочности, добровольный выбор, отказ от роскоши, уважение к деньгам, характерное для пуританской позиции, благотворительность, мужественную добродетель. Вот «Лорд Джордж Грэхем в своей каюте» (1-745) — мощь Англии связана с морем. Но особенно красив, величественен под стать великому XVIII столетию, наследием которого станет все лучшее в последующие эпохи, — гигантский портрет Томаса Корэма (2,36 х 1,45 м), который и сегодня находится в Детском фонде Томаса Корэма, которому старый морской волк завещал свое богатство. Хогарт любил этот портрет и сам говорил об этом («портрет, который я писал с особым удовольствием»). Перед нами сидит человек небольшого роста, исполненный достоинства, простой и добрый, при нем — морские атрибуты: глобус и секстант; это Корэм, капитан торгового судна, завещавший детям свое состояние, заработанное за полную трудов и приключений жизнь. Вот благородный идеал XVIII века — богатство, заработанное морской торговлей и отданное на воспитание детей, на образование молодых людей. Этот портрет в большей степени, чем проспект «Энциклопедии», выражает программу Просвещения — истинного Просвещения. В этом произведении, посвященном идеалам экономического, общественного, морального и метафизического прогресса, Хогарт превзошел сам себя: в нем все, чего достигла европейская живопись.

Живопись заметно эволюционировала. Барочная живопись главным образом являлась элементом культа или же способствовала укреплению государства на вершине общественной иерархии; живопись эпохи Просвещения входит в обстановку повседневной жизни, она — часть искусства жить. С эволюцией внутреннего убранства живопись становится неотъемлемой частью повседневной жизни в самых интимных ее проявлениях.