Цивилизация — кто будет ей фоном? - [3]

В этой связи я должен обсудить частое и, на мой взгляд, ошибочное понимание "цивилизаций-высоких культур" как общностей, обязанных своим существованием "великим", особенно мировым, религиям. Тойнби дал некоторые поводы для такого понимания (в частности, пытаясь весьма произвольно разделять "индскую" и "индуистскую" цивилизации). Но даже он, не говоря о Данилевском и Шпенглере, умел разводить судьбы цивилизаций и религий, например, приравняв подъем цивилизаций нынешнего поколения к большому религиозному регрессу.

Каковы в принципе возможные в истории отношения между ци-вилизационной и религиозной динамикой? Начать с того, что истории известны великие религии, которые, возникая в географических меж-думирьях, разделяющих цивилизации, при всем своем воздействии на опыт человеческого духа, остались невостребованы в цивилиза-ционном строительстве: например, иудаизм и манихейство. Далее бывает, что цивилизация вырабатывает себе новую религию на своей уже вполне развитой стадии. Ясно, в таких случаях мировидение и аксиология религии бывают производны от уже определившегося стиля цивилизации: так было с конфуцианством и даосизмом в Китае. Но может быть и так, что цивилизация, казалось бы совершенно выразивши свое понимание Трансцендентного в смыслообразах новой автохтонной религии, однако же в другом возрасте пересмотрит и этот свой выбор, опять подновив сакральную вертикаль: вспомним участь буддизма в Индии. Наконец, терзаемая конфессиональным расколом, цивилизация умеет выработать консенсус, превосходящий вероисповедное разделение. Вестфальский мир 1648 г., анализируемый Б.Г.Капустиным [7], — пример торжества цивилизационного принципа над конфессиональным. Но таким же примером может служить бесплодность всех известных в истории попыток воссоединения восточного и западного христианства. Вопреки В. Соловьеву, христианство не сплачивает исповедующие его цивилизации, но служит основанием для их размежевания.

Перейдем теперь к самому существенному пункту. Легко видеть, что ни одна из цивилизаций восточной, индо-тихоокеанской части Старого Света не выступает в своей истории как "центрированная" вокруг какой-то одной, неизменно исповедуемой религии. Духовная маркированность этих цивилизаций выражается в своего рода "гаммах" из нескольких религий, причем в пределах одной эпохи какая-то из религий — будь то конфуцианство, синтоизм, индуизм или буддизм — может исполнять в "гамме" основную, тонообразующую роль, тогда как иные религии разнообразят "гамму" дополнительными возможностями осмысления судеб космоса и человека. История евро-азиатского Востока, взятая сама по себе, в принципе не могла бы натолкнуть на идею характеризовать цивилизацию через исповедание какой-то одной религии. Конечно, если отвлечься от обозначившегося в нашем веке исламско-индуистского противостояния, пресекшего господствовавшую на протяжении всего последнего тысячелетия тенденцию к соединению этих религий в некоем подобии синкретистской "гаммы".

И дело вовсе не в том, что, по словам Н. Н. Моисеева, "за Ин-дом... исчезает единый Бог" [8, с.7], а в том, что цивилизации евро-азиатского Востока не склонны предоставлять свою сакральную вертикаль в монополию единственному видению Трансцендентного. Не следует сводить это различие между Западом и Востоком к монотеистическому пылу авраамических религий. На Западе эта тяга к единственному описанию сверхчувственной реальности имеет давние доавраамические корни. Вспомним, как Заратустра и его последователи — персидские цари — выкорчевывали "дэвовские" верования или как греки подверстывали богов всех известных им народов под свой олимпийский пантеон, утверждая интегрированную картину божественного семейства, правящего миром. К примеру, после эллинизирующей переработки исконная римская религия восстанавливается немногим полнее и достовернее, чем доисламские культы арабов.

Подчеркну: эта евро-азиатская дихотомия противопоставляет не сами по себе народы Востока и Запада материка (надо ли повторять ту банальность, что к Западу, вопреки убеждению многих европейцев и русских, неотъемлемо принадлежит и основная платформа ислама?), но принципы цивилизационного строительства, типичные для этих ареалов. Так, по окраинам платформ Китая, Индии и России, в зонах их влияния или прямого суверенитета обитают буддийские народы, но нет и, видимо, никогда не было буддийской цивилизации: мы знаем буддизм либо как тонообразующую религию в индийской религиозной "гамме", модифицировавшейся индуистскими культами, либо как религию-модификатор в "гаммах" Китая и Японии.

Определение цивилизации через одну религию есть дошедшая до нас от средневековья идея Запада. Вопрос только в том, насколько такое привычное самоописание западных цивилизаций покрывает подлинную историю их самих.

Известно, что в становлении своем молодые цивилизации охотно используют формотворческий и "энергетический" потенциалы религий, несущих на своих священных писаниях печать иных цивили-зационных ареалов. В этом смысле роль христианства в возвышении Евро-Атлантики и России сопоставима с миссией китайского буддизма в генезисе цивилизационных форм Японии. Но если в Японии динамика цивилизации маркируется возрастающей тонообразующей значимостью автохтонного синтоизма, то в Евро-Атлантике и России происходит иное: эти цивилизации после драматических опытов переосмысления и реформирования христианства приходят к преимущественному самовыражению в секулярных идеологиях "большого стиля". Сперва эти идеологии, с их скрыто "протаскиваемыми" постулатами трансцендентного порядка, образуют на Западе расширения "гамм" духовности, играя здесь роль, аналогичную роли религий-модификаторов в "гаммах" цивилизаций Востока. Но этим лишь закладывается основа для последующей перестройки западных "гамм", когда тонообразующая функция в них передается квазисекулярным доктринам. Потому прав был Тойнби, склонный исключать эпитет "западно-христианская" из титула евро-атлантической цивилизации и предпочитавший говорить просто о "западном обществе".