Чужой в чужой земле - [43]

Доркас направилась к двери, захватив пишущую машинку и улыбаясь Джил.　

Джубал спросил:　

— Где Майк?　

— Одевается — ответила Джил — Скоро будет.　

— Одевается? — брюзгливо переспросил Джубал — Я не говорил, что прием будет официальным.　

— Но он должен одеться.　

— Зачем? Не имеет значения, одеты ли вы, ребята, в собственную кожу или в пальто. Сходи за ним.　

— Пожалуйста, Джубал! Он же должен учиться.　

— Бр-р-р! Ты прививаешь ему узколобую библейскую мораль среднего класса.　

— Нет. Я просто учу его необходимым вещам.　

— Какая разница? Женщина, здесь милостью Бога и здравого смысла личность не стеснена всякими дурацкими табу, а ты хочешь превратить его в занюханного конформиста, которым и так является каждый второй в этой запуганной стране! Так не останавливайся на полпути! Сунь ему заодно портфельчик!　

— Я не делаю ничего подобного! Я просто пытаюсь предохранить его от ошибок. Для его же собственного блага.

Джубал фыркнул.　

— Это то самое, что говорят коту перед определенной операцией.　

— О! — Джил заставила себя сосчитать до десяти — Это ваш дом, мистер Харшоу и мы живем за ваш счет — сказала она ровным голосом — Я сейчас приведу Майка — она поднялась.　

— Прекрати, Джил.　

— Сэр?　

— Сядь… И перестань быть такой же гадкой, как я. Чего тебе не хватает, так это моих лет практики. Давай кое-что проясним: вы не живете за мой счет. Это невозможно, потому что я никогда не делаю того, чего не хочу. Так делают все, но о себе я знаю наверняка. Поэтому будь добра, не изобретай счета, которого не существует, иначе дальше ты попытаешься вызвать в себе благодарность, а это первый шаг к полной моральной деградации. Грок?　

Джил прикусила губу, но помимо воли улыбнулась.　

— Я не совсем понимаю, что значит «грок».　

— Я тоже. И намерен брать уроки у Майка до тех пор, пока не пойму. Но я говорил серьезно. Благодарность — эвфемизм обиды. На обиды большинства людей мне плевать, но когда обижается хорошенькая девушка, это на редкость неприятно.　

— Джубал, но я не обижаюсь на вас. Это глупо.　

— Надеюсь, что так… Но ты обидишь меня, если не выкинешь из головы эту чепуху насчет векселей, которые тебе нужно оплачивать. У японцев существует пять способов сказать «спасибо» и каждый переводится как различная степень обиды. Хорошо, если бы английский имел такие же честные построения! Так нет же, английский устанавливает сантименты, чуждые нервной системе человека… «Благодарность», например…　

— Джубал, вы старый умник. Я чувствую к вам благодарность и так будет всегда.　

— А ты сентиментальная девчонка. Но и ладно, обменялись комплиментами… Давай-ка проведем уик энд в Атлантик-Сити, устроим оргию. Мы двое — и больше никого.　

— Джубал!　

— Ага! Видишь, насколько велика твоя благодарность?　

— О! Я готова. Когда отправляемся?　

— Хм! Нам следовало бы отправиться лет сорок назад. С другой стороны, ты права: Майк должен обучаться человеческим нормам. Он должен разуваться в мечети, надевать шляпу в синагоге и прикрывать наготу, когда того требует табу, иначе наши шаманы сожгут его за отклонения. Но, детка, заклинаю тебя мириадами воплощений Аримана — не перестарайся. Сделай так, чтобы он относился к этому как можно циничнее.　

— Я не уверена, что у меня получится. Мне кажется, Майк вообще не сможет понять, что такое цинизм.　

— Вот как? Что ж, я приложу к этому руку… Что же он до сих пор не оделся?　

— Я посмотрю.　

— Минутку, Джил. Я объяснял, почему я не слишком-то забочусь о публичном обвинении кого-нибудь в похищении Бэна. Если Бэн задержан противозаконно, мы не должны всей толпой гнаться за человеком, который (чтобы избавиться от доказательств) избавиться от Бэна. Если он жив, дадим ему шанс и дальше оставаться в живых. Но я предпринял и другие шаги в ту ночь, когда ты пришла. Ты хорошо знаешь Библию?　

— Э… Пожалуй, не очень.　

— Она достойна изучения, ибо содержит практические советы почти по любому вопросу… «Ибо любой, кто творит зло, ненавидит свет». Это более или менее Евангелие от Иоанна — обращение Иисуса к Никодиму. Я ожидал попытки вырвать у нас Майка, потому что было маловероятно, что тебе удалось запутать следы. Но это уединенное место и мы не располагаем тяжелой артиллерией. Есть только одно оружие, способное поразить их — свет. Слепящий прожектор гласности. Поэтому я устроил так, чтобы любая шершавинка здесь становилась достоянием публики. Не мелочь, которую можно замять на месте, а крупные плевки. Сразу и на весь мир. Детали не имеют значения — где установлены камеры, что за цепи смонтированы… Но если здесь разгорится драка, она будет показана по трем каналам, а заранее заготовленные письма будут отправлены очень многим государственным деятелям — всем, кому хочется спустить штаны с Его Превосходительства Генерального Секретаря.　

Харшоу поморщился.　

— Но я не могу оставлять все в неопределенности. Когда я все это организовывал, моей единственной заботой было успеть. Я ожидал немедленного нападения. Теперь я думаю, что мы обязаны кое-что предпринять, по-прежнему оставаясь в круге света.　

— Что предпринять, Джубал?　

— Я мучаюсь над этим вот уже три дня. И ты своим рассказом почти натолкнула меня на кое-какую мысль.