Чужой - [109]

Здесь и поселился спустя некоторое время Николя Валет под видом аббата Лонге, вернувшегося из эмиграции. Свою роль он исполнял великолепно. Дело доходило даже до помощи кюре во время службы или на исповеди. Последнее всегда могло пригодиться. Мадемуазель Селестина, которая увидела его однажды ночью, не узнала и была счастлива присутствию такого святого человека.

На следующий день, проснувшись после того, что называлось «ночи висельников», она была напугана. Весь мир рушился в ее глазах по мере того, как она узнавала, что собой представляют женщина, которую она называла сестрой, и добрый священник, которому она поверяла секреты своей простой души. За отчаянием последовала мрачная депрессия, и Гийом, сжалившись над ней, легко поверил в ее невиновность. С помощью аббата Бидо, кюре из Сен-Васта, он добился, чтобы ее приняли в монастырь «Девиц Милосердия», который снова обосновался в Валони в старом, принадлежащем церкви замке, и внес за нее солидную сумму.

Так рассеялись тучи над Тринадцатью Ветрами, где в полном разгаре велись реставрационные работы. Здоровье Лорны значительно улучшилось, по словам доктора Аннеброна. Он считал, что уже можно, не опасаясь, наметить день ее отъезда в Англию. И вот настало время этим заняться вплотную.

В Париже отношения с Лондоном быстро ухудшались. Правительство Бонапарта, не переставая, требовало эвакуации английского флота с Мальты и вместе с тем пыталось оттянуть начало войны, чтобы лучше к ней подготовиться. Однако война была неминуема. В газетах слышалось бряцание оружием. Амьенский договор, заключенный после пятнадцати лет войны, был разорван в клочья, хотя консул уже приказал чеканить первые золотые монеты с его изображением и власть его уже простиралась практически на все. Уже поговаривали, правда, шепотом, что вскоре он объявит себя императором.

Как бы то ни было, Гийом отправился в Шербург повидаться с капитаном Лекюйе и договориться об отправке молодой женщины и ее камеристки к самым близким берегам Англии, к острову Уайт, например. «Элизабет» по-прежнему находилась в сухом доке, но Тремэн владел еще большой долей на нескольких кораблях, способных доставить двух пассажирок в комфортабельных условиях и безопасно.

Довольный результатом поездки, Тремэн вернулся в Тринадцать Ветров до захода солнца. Приближался час ужина, и обитатели дома, каждый в своей комнате, готовились к выходу к столу... Гийому оставалось лишь время стряхнуть дорожную пыль, но он подумал, что будет гораздо вежливее, если он заранее оповестит Лорну о результатах поездки, а не сообщит ей об этом за столом при всех членах семьи, часть которых она недолюбливала... Поэтому он позвал Китти и попросил спросить у ее хозяйки, не уделит ли она ему несколько минут для беседы.

Молодая женщина была готова, когда он вошел к ней. Как и в тот вечер, когда она решила спуститься вниз, чтобы встретить малышей Варанвилей, на ней было лиловое муаровое платье и жемчужное ожерелье, которое она носила с поистине королевской грацией. Она улыбнулась ему в зеркале, перед которым поправляла локоны.

– Кажется, я снова стала сама собой, – сказала она. – Возможно, немного похудела, но через несколько дней это не будет так заметно.

– Успокойтесь, дорогая, вы такая же красивая, как прежде.

– Я очень счастлива! А вы, вы довольны вашей поездкой?.. Куда на этот раз?

– В Шербург. Я искал корабль, чтобы отвезти вас в Англию.

Она резко отпрянула назад и поджала губы. Он понял, что оскорбил ее. Но в их отношениях давно закончилась всякая деликатность.

– Вы это сделали, не предупредив меня?

– Вначале я хотел разузнать, какие есть возможности, кому я могу вас доверить... Лорна, не смотрите так! Ваше пребывание здесь не может длиться вечно. Вы выздоровели, и я думаю, что мы действительно находимся на пороге войны. Первый пушечный залп может раздаться со дня на день. Вы должны уехать!

– Ваша спешка не слишком невежлива? После того, что между нами произошло...

– Между нами ничего не произошло... разве что один глупый эпизод, о котором мы должны забыть. Мы могли заплатить за него очень дорого... Кроме того, мы об этом уже достаточно поговорили.

– Поговорили? Вы так решили, – сказала она, делая ударение на слове «вы». – Я никогда не говорила вам, что я согласна...

– Почему бы вам не согласиться? На другом берегу Ла-Манша вас ждут. Там у вас жених, герцог, то есть некто достаточно влиятельный, чтобы устроить нам большие неприятности. У меня нет никакого желания, чтобы английские военные корабли, когда начнется война, вошли в порт Сен-Васт с открытыми пушечными амбразурами, как во времена месье де Турвиля, готовые крошить невинных людей, чтобы заставить выдать драгоценную невесту лорда!

– Я не принцесса королевской крови, и не все герцоги сейчас в милости... Кто вам сказал, что я хочу вернуться?

– Я. Не считайте меня грубияном и не вынуждайте говорить вам неприятные вещи. Вы не можете стать членом этого дома, не вызвав здесь целый переворот.

– Потому, что ваши дети ненавидят меня?

– Не только. Здесь никогда особенно не любили англичан. Если вы здесь задержитесь, то я знаю, кто даст вам это почувствовать, и я, должен признаться, ничуть не жажду проводить время на лужайке со шпагой или с пистолетом в руке, чтобы мстить за ваши обиды. Если бы речь шла о людях, которых я люблю, это было бы мне очень неприятно... Вы понимаете?