Чужая шкура - [99]

Со всеми формальностями я, как и собирался, покончил к шести часам вечера. Осталось только познакомить Лили с домовладельцем. Но сначала ввести в курс дела Тулуз-Лотрек, я встречаюсь с ней через двадцать минут. Попрошу ее тактично присматривать за Лили и в случае необходимости предупредить Ришара Глена, который живет на улице Лепик в доме 98-бис — у меня с ним всегда были натянутые отношения. Возможно, она спросит меня, почему я уезжаю, не оставив адрес. Я намекну ей, что у меня новая любовь, новая жизнь, последний шанс. Допытываться она не будет. Думаю, предложит забрать Алкивиада к себе. Пусть обсудит это с Лили, он, кажется, не любит кошек, хотя у него их никогда не было. Несколько секунд мы будем жать друг другу руки, желать счастья и удачи. Наш кофе так и останется нетронутым.

В четверг, в 20 часов 48 минут, на Северном вокзале Карин выйдет из поезда, я прижму ее к себе, поцелую, и она больше никогда не почувствует на моих губах привкус клея.

~~~

Я никак не ожидал найти в телефонном справочнике столько Гленов. В одном Морбиане их тридцать восемь. Выписав номера телефонов, я стал звонить с карандашом наготове, чтобы вычеркивать, делать пометки или ставить вопросительные знаки. Исключил супружеские пары, студентов, матерей-одиночек, одного гомосексуалиста, три автоответчика, где сообщения начинались со слов «мы…», и «сейчас я в рейсе…», фирму «Ассенизатор Глен». Список тает на глазах. Сердце мое забилось в робкой надежде, когда одна старушка спросила, кто я. Голос приятный, чуть дрожащий. Я пошел ва-банк. Здравствуйте, меня зовут Ришар Глен, мы, кажется, родственники…

— Минутку, мсье, я позову зятя…

Кладу трубку. Осталось четыре варианта. По логике вещей, наверняка попадется хоть какая-нибудь одинокая престарелая дама. У меня остались Андре, Антуанетта, Жанна и 3. Начал с последней, вероятно, ее зовут Зоэ. Ответил Золтан. Грымза Андре прервала меня на полуслове, заявив, что кухню она уже отремонтировала. У Антуанетты занято. Жанна скончалась, о чем сообщил молодой человек, который теперь владеет ее бакалейной лавкой. Услышав огорчение в моем голосе, он сказал о ней несколько добрых слов. И каждое попало в точку. Именно такую бабушку я искал. Бабушка Дак из комиксов. Ей было семьдесят семь, одна на всем белом свете, она до последних дней тянула свой маленький бизнес, со всеми была приветлива и умерла как раз тогда, когда я получил первое письмо от Карин, это символично, и я скрестил пальцы под креслом. Конечно, я бы предпочел живую бабушку, которая за умеренную плату согласилась бы признать, что вырастила меня, я бы поделился нашими общими воспоминаниями, заставил бы выучить их и придумал бы события ее жизни, совпадающие с тем, что я уже о ней рассказал; Карин с дочкой полюбили бы приезжать к ней на каникулы, и радушная «бабушка» пекла бы вкусное печенье к их возвращению с пляжа, а по вечерам, у камелька рассказывала бы сказки про домовых, эльфов, злых духов и карликов… Нет, эльфы — это что-то скандинавское. Но что поделать, бабушка внезапно умерла, а я не хотел сразу говорить об этом Карин, которая успела к ней привязаться еще до знакомства. Мы вместе сходим на могилу на кладбище Плукоп, что между Мороном и Тринитэ-Пороэ. Я поблагодарил любезного юношу. Он сообщил, что домик Жанны Глен продается. Что ж, почему бы и нет.

Я потянулся, на душе стало полегче. Пока я спал, Карин так трогательно писала о моей бабушке, что я, как только прочел эти строчки, сразу же отправил ей на адрес отеля («Эт Схилд», Хрунерей, 9) полное пламенных и нежных восторгов письмо которое заканчивалось обещанием свозить ее в Бретань. Иначе я поступить не мог. Чудесное воплощение всех моих фантазий вскружило мне голову, и я был уверен, что раздобыть бабушку будет очень просто — не сложней, чем снять квартиру, купить «жука» или стать пианистом.

Для очистки совести я все же еще раз набрал номер Антуанетты Глен, живущей в Локбрезе, на Севрской улице. Все равно терять нечего, так лучше уж на всякий случай довести дело до конца. Телефон свободен. После четвертого гудка трубку сняли. Грубоватый женский голос. Дама средних лет. Ну и дело с концом.

— Алло! — раздраженно торопит она. — Кто у телефона?

Дай, думаю, попытаю счастья:

— Мадам Антуанетта Глен?

— Нет, она здесь больше не живет. А кто ее спрашивает?

— Ришар Глен.

Пауза. Слышен скрип стула.

— Вы ее родственник? — голос становится нейтральным.

Я из любопытства ответил «да», ведь это ни к чему не обязывает. Слышу взволнованный шепот, хотя она явно прикрыла трубку ладонью.

— Лоик! Иди сюда! Бысстро!

Женщина снова заговорила, теперь уже подчеркнуто доброжелательно:

— А я думала, у нее никого не осталось. Нотариус нам говорил…

— Где она, мадам?

— В доме престарелых. Нельзя ей было одной… Она же того… ну, это, умом тронулась, оно и понятно, в ее-то годы. А вы ей, простите, кем приходитесь?

— Я ее внук.

— Внук? — она аж задохнулась. — Но мы вас никогда не видели!

— Я был в отъезде… долгое время. А вы? — Я перешел в контратаку. — Вы сами-то кто?

— Ну, мы… это… Соседи.

— А что вам надо в ее доме?

— Так мы его получили по договору ренты. Нотариус нам разрешил переехать, раз она уже… Чего? Да постой ты, это ее внук, мы же по закону…