Чумные ночи - [229]

Хотя мама считала должным вести себя как подобает принцессе, на обратном пути, садясь в фаэтон, она каждый раз спрашивала по-мингерски (хотя все извозчики худо-бедно могли изъясняться по-турецки), сколько будет стоить поездка до Филизлера. Если цена казалась ей приемлемой, она молча кивала, но, если извозчик просил слишком много, мама (опять-таки по-мингерски) напоминала, сколько ему причитается по тарифу. Некоторые бесстыжие извозчики принимались спорить, но большинство сразу соглашались на тарифную плату.

Начиная с 1990-х годов летом в Арказе житья не стало от туристских толп, но тридцатью годами ранее ничего подобного не было, и извозчики, по маминому выражению, еще «не избаловались», а запах конского навоза, особенно резкий вокруг стоянок фаэтонов, даже нравился большинству мингерцев, пусть они и не говорили об этом вслух. (Оказавшись за границей, жители острова начинали по нему скучать.) Туристам фаэтоны пришлись по вкусу, но убирать за лошадьми было непросто, а извозчики, которых развелось великое множество, не желали подчиняться никаким правилам, так что в 2008 году правительство приняло решение запретить в Арказе конные экипажи.

Дома мы с мамой говорили по-турецки. Отец и мама разговаривали между собой по-английски, но случалось это нечасто, поскольку отец бо́льшую часть времени проводил в Лондоне или еще где-нибудь. Со служанками, садовниками и сторожами мы объяснялись на мингерском языке (только с одним из сторожей – на турецком). Мама самоучкой овладела мингерским, с грехом пополам болтала на нем и я (дома со служанками и в лавках). Но мама хотела, чтобы дочь выучила язык как следует и, когда мне было четыре года, купила мингерский букварь и «Книгу Зейнеп», научила меня читать и писать и старалась пополнить мой запас мингерских слов.

В пятилетнем возрасте у меня появилась подружка-ровесница по имени Рина. Она прекрасно знала мингерский и была «из хорошей семьи» (иначе мама не одобрила бы нашей дружбы). Мы играли вместе и ходили друг к другу в гости. Однако вскоре мое обучение разговорному мингерскому языку застопорилось, поскольку маму (вполне справедливо) встревожило, что Рина расспрашивает меня об отце: кем он работает, не шпион ли, где стоит его письменный стол и заперты ли его ящики на ключ. Подозрения в шпионаже были вызваны тем, что деловые начинания отца на острове успеха не имели. Дохода не приносили ни магазин на Стамбульском проспекте, где продавались галантерейные товары, мебель и бытовая техника (именно отец первым привез на остров английские холодильники), ни фирма, занимавшаяся экспортом розовой воды (добиваясь разрешения на ее создание, отец немало времени убил в мингерских государственных учреждениях). Кроме всего прочего, отец был британским подданным и явился на остров, когда Великобритания вывела оттуда свои войска.

Здесь я хочу прибавить, что в отцовском магазине по настоянию мамы продавалась книга консула Джорджа, после долгих проволочек изданная в 1932 году. Увы, никто, кроме двух-трех туристов, так и не проявил интереса к этому сочинению, в которое автор вложил столько труда и подлинной любви. Материалами, собранными в книге Джорджа Каннингема «История Мингера: от Античности до наших дней» («Mingerian History: From Antiquity to the Present»), которая повлияла, в числе прочего, на мой выбор профессии, шестьдесят лет беззастенчиво пользовались мингерские историки и власти, как правило без ссылки на источник. Этот прекрасный, взвешенный труд, полный ценных сведений (не только об истории, но и, скажем, о рельефе острова, народных костюмах и традиционной кухне), был использован для формирования представлений о национальной идентичности мингерцев.

И тем не менее в последние пятнадцать лет к нему принято относиться пренебрежительно, как к образчику того, что Эдвард Саид[177] называл «ориентализмом». Сам же Джордж Каннингем, человек, чьи заслуги перед мингерской культурой невозможно переоценить, для интеллектуалов нашего времени не более чем агент британского империализма, исполненный колониалистских предрассудков об «экзотических» странах.

Если бы собранная месье Джорджем коллекция (археологические находки, статуэтки, минералы, окаменелости, керамика, живописные полотна, акварели, морские раковины, карты, книги) не была в неспокойные годы Первой мировой войны тайно перенесена на борт английского броненосца, то не хранилась бы она сейчас в Британском музее, а была бы распродана и утрачена, подобно многим похожим собраниям, составленным любителями истории и природы Мингера.

В очаровательном доме, где жили когда-то консул Джордж и его жена, сегодня располагается закусочная международной сети, специализирующейся на блюдах из курицы. Место маленького ботанического садика, где любовно взращивалась мингерская флора, заняла автомобильная стоянка.

Мое дальнейшее (вплоть до поступления в школу в 1956 году) обучение мингерскому языку происходило главным образом на пляже (который по-прежнему назывался Флизвосским), где я играла в песке с другими детьми. Пляжный сезон на Мингере продолжается с конца апреля по конец октября – столько же, сколько тянулась эпидемия чумы.