Чумные ночи - [201]
Некоторые утверждают, будто он искал возможность пробраться в свое любимое документохранилище, другие – что у него были надежды занять пост премьер-министра. Столкнувшись в дверях Дома правительства с доктором Никосом, он сразу завел речь о «бедственном положении острова», о «бестолковых тупицах» и о том, что готов «самоотверженно бороться с эпидемией» и выполнять любые обязанности, которые ему сочтут нужным поручить.
При виде этого незаметного с виду чиновника из окружения покойного Сами-паши доктору Нури невольно вспомнились тяготы недавних дней.
– Мы ведь с вами в одно время сидели в крепости? – спросил он, пытаясь нащупать нечто такое, что объединяло бы его с Мазхаром-эфенди.
– Нет, меня перевели под домашний арест через пять дней после казни Сами-паши, – ответил тот. – Но я не хотел сотрудничать с ними, а вот с вами и с карантинными врачами – хочу. Спасение мингерской нации теперь только в карантине.
– В таком случае вы войдете в Карантинный комитет, – объявил доктор Нури и тут же поправился: – То есть в кабинет министров.
– Я на данный момент состою под домашним арестом. Мне, на самом-то деле, запрещено выходить из дому, – смущенно улыбнулся Мазхар-эфенди. Он очень хорошо умел напускать на себя вид безобидного, пострадавшего без вины человека.
– Королева объявит широкую амнистию! – успокоил его доктор Нури. – Вы тоже скажите, кого, по вашему мнению, следует помиловать. В первую очередь подумайте о тех, кто способен помочь в осуществлении карантинных мер и вообще в борьбе с эпидемией, кто может быть полезен мингерской нации. И себя не забудьте вставить в список амнистированных!
Вместо того чтобы перечислять имена новых министров и принятые ими решения, расскажем о самом главном – о запрете выходить на улицу, без которого все остальные карантинные меры потеряли бы смысл. И доктор Никос, и доктор Нури думали про себя, что такой запрет – единственный способ справиться с эпидемией, но не говорили об этом вслух до тех пор, пока этот вопрос не поднял глава нового Надзорного министерства, поскольку им не верилось, что настолько суровую меру удастся успешно осуществить.
– Если мы сегодня объявим карантин и начнем окружать санитарными кордонами улицы и заколачивать дома, никто уже не подчинится запретам, – рассуждал доктор Нури. – В народе не осталось ни уважения, ни доверия к государству и военным. Жители острова больше не надеются, что эпидемию удастся остановить, и пытаются выжить, кто как может.
– Очень уж вы пессимистично настроены, – возразил доктор Никос. – Если все так, то они и запрет выходить на улицу не станут соблюдать.
– Нет, скорее всего, станут, – вмешался Мазхар-эфенди. – А если нет, мингерское государство падет. Наступит анархия!
– Или османские войска высадятся, или Греция остров оккупирует! – вздохнул доктор Никос.
– Нет, – не согласился доктор Нури, – если государство рухнет, наверняка придут англичане.
– Нация не может существовать без своего государства, – продолжал Мазхар-эфенди. – Через какое-то время остров снова станет чьей-нибудь колонией, попадет в рабство к какой-нибудь могущественной державе. У нас нет другого выхода – только раздать оружие нашим арабам из гарнизона, чтобы стреляли во всякого, кто осмелится выйти на улицу. Если мы не заставим горожан соблюдать этот запрет, нам всем придет конец. Я думал об этом, еще когда сидел в тюрьме.
– Ваш бывший начальник, покойный Сами-паша, был повешен за то, что приказал военным стрелять в нарушителей карантина! – напомнил доктор Никос. – Как бы и нас всех не ждал такой же конец.
– Но что же нам остается делать? Для того чтобы обходить дом за домом в поисках больных, у нас нет в достатке ни времени, ни людей. Да и добровольцев на это не найдется. При таком количестве утаенных больных и покойников это невозможно… Если сейчас, когда каждый думает только о себе, мы призовем горожан ходить по улицам исключительно поодиночке, послушают ли нас?
В итоге люди, отныне облеченные властью, сошлись на том, что без полного запрета выходить на улицу не обойтись. Решили, впрочем, не спешить, чтобы дать арабскому батальону время подготовиться.
Историки ничего не знают о глубоком пессимизме и тревоге, владевшими тогда теми, кто определял судьбу мингерской нации и государства, и сегодня мои патриотически настроенные коллеги даже слышать не хотят ни о чем подобном. Однако нам представляется, что не будь этого пессимизма и решимости идти на крайние меры, даже стрелять в народ, этот самый народ ни за что не согласился бы вернуться к карантинным мерам после перерыва в двадцать пять дней. Объявление карантина отложили на два дня – на этот раз не по нерадивости, а из чрезмерных опасений.
А тем временем полуофициальная газета «Хавадис-и Арката» по приказу королевы напечатала извещение об амнистии. И все, кого при шейхе Хамдуллахе сажали в тюрьму за компанию с ворами, насильниками и убийцами: греческие националисты, османские шпионы, солдаты Карантинного отряда, противники правительства, люди, пойманные при попытке сбежать с острова, работники пароходных агентств, напечатавшие слишком много билетов, радикалы и смутьяны, – в праздничной обстановке были выпущены на свободу.
Действие почти всех романов Орхана Памука происходит в Стамбуле, городе загадочном и прекрасном, пережившем высочайший расцвет и печальные сумерки упадка. Подобная двойственность часто находит свое отражение в характерах и судьбах героев, неспособных избавиться от прошлого, которое продолжает оказывать решающее влияние на их мысли и поступки. Таковы герои второго романа Памука «Дом тишины», одного из самых трогательных и печальных произведений автора, по мастерству и эмоциональной силе напоминающего «Сто лет одиночества» Маркеса и «Детей Полуночи» Рушди.
Четырем мастерам персидской миниатюры поручено проиллюстрировать тайную книгу для султана, дабы имя его и деяния обрели бессмертие и славу в веках. Однако по городу ходят слухи, что книга противоречит законам мусульманского мира, что сделана она по принципам венецианских безбожников и неосторожный свидетель, осмелившийся взглянуть на запретные страницы, неминуемо ослепнет. После жестокого убийства одного из художников становится ясно, что продолжать работу над заказом султана – смертельно опасно, а личность убийцы можно установить, лишь внимательно всмотревшись в замысловатые линии загадочного рисунка.
Орхан Памук – известный турецкий писатель, обладатель многочисленных национальных и международных премий, в числе которых Нобелевская премия по литературе за «поиск души своего меланхолического города». В самом деле, действие почти всех романов писателя происходит в Стамбуле, городе загадочном и прекрасном, пережившем высочайший расцвет и печальные сумерки упадка. Однако если в других произведениях город искусно прячется позади событий, являя себя в качестве подходящей декорации, то в своей книге «Стамбул.
Эта история любви как мир глубока, как боль неутешна и как счастье безгранична. В своем новом романе, повествующем об отношениях наследника богатой стамбульской семьи Кемаля и его бедной далекой родственницы Фюсун, автор исследует тайники человеческой души, в которых само время и пространство преображаются в то, что и зовется истинной жизнью.
Орхан Памук – известный турецкий писатель, обладатель многочисленных национальных и международных премий, в числе которых Нобелевская премия по литературе за «поиск души своего меланхолического города». В самом деле, действие почти всех романов писателя происходит в Стамбуле, городе загадочном и прекрасном, пережившем высочайший расцвет и печальные сумерки упадка.Действие романа «Снег», однако, развивается в небольшом провинциальном городке, куда прибывает молодой поэт в поисках разгадки причин гибели нескольких молодых девушек, покончивших с собой.
«Черная книга» — четвертый роман турецкого писателя, ставшего в начале 90-х годов настоящим открытием для западного литературного мира. В начале девяностых итальянский писатель Марио Бьонди окрестил Памука турецким Умберто ЭкоРазыскивая покинувшую его жену, герой романа Галип мечется по Стамбулу, городу поистине фантастическому, и каждый эпизод этих поисков вплетается новым цветным узором в пеструю ткань повествования, напоминающего своей причудливостью сказки «Тысяча и одной ночи».
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.
Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
Лауреат Букеровской премии Джулиан Барнс – один из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автор таких международных бестселлеров, как «Англия, Англия», «Попугай Флобера», «История мира в 10/2 главах», «Любовь и так далее», «Метроленд», и многих других. Возможно, основной его талант – умение легко и естественно играть в своих произведениях стилями и направлениями. Тонкая стилизация и едкая ирония, утонченный лиризм и доходящий до цинизма сарказм, агрессивная жесткость и веселое озорство – Барнсу подвластно все это и многое другое.
Юкио Мисима — самый знаменитый и читаемый в мире японский писатель. Прославился он в равной степени как своими произведениями во всех мыслимых жанрах (романы, пьесы, рассказы, эссе), так и экстравагантным стилем жизни и смерти (харакири после неудачной попытки монархического переворота). В романе «Жизнь на продажу» молодой служащий рекламной фирмы Ханио Ямада после неудачной попытки самоубийства помещает в газете объявление: «Продам жизнь. Можете использовать меня по своему усмотрению. Конфиденциальность гарантирована».
Впервые на русском языке роман выдающегося каталонского писателя Жауме Кабре «Я исповедуюсь». Книга переведена на двенадцать языков, а ее суммарный тираж приближается к полумиллиону экземпляров. Герой романа Адриа Ардевол, музыкант, знаток искусства, полиглот, пересматривает свою жизнь, прежде чем незримая метла одно за другим сметет из его памяти все события. Он вспоминает детство и любовную заботу няни Лолы, холодную и прагматичную мать, эрудита-отца с его загадочной судьбой. Наиболее ценным сокровищем принадлежавшего отцу антикварного магазина была старинная скрипка Сториони, на которой лежала тень давнего преступления.
Случайно разбитый стакан с вашим любимым напитком в баре, последний поезд, ушедший у вас из-под носа, найденный на улице лотерейный билет с невероятным выигрышем… Что если все случайности, происходящие в вашей жизни, кем-то подстроены? Что если «совпадений» просто не существует, а судьбы всех людей на земле находятся под жестким контролем неведомой организации? И что может случиться, если кто-то осмелится бросить этой организации вызов во имя любви и свободы?.. Увлекательный, непредсказуемый роман молодого израильского писателя Йоава Блума, ставший бестселлером во многих странах, теперь приходит и к российским читателям. Впервые на русском!