Чумные ночи - [190]

Когда Бонковский-паша, повинуясь внезапному порыву и невольно нарушив планы многих людей, улизнул от приставленных к нему охранников и полицейских в штатском, а потом попал в руки злоумышленников, это изменило ход событий и в каком-то смысле направило его в сторону революции. Если Абдул-Хамид и в самом деле хотел, чтобы его главного фармацевта убили, то желание это сбылось, и отпала всякая необходимость в осуществлении изначального замысла. Однако дерзкий и даже наглый план отравления чуреками был осуществлен, что стоило жизни доктору Илиасу.

За неделю до Мингерской революции начальник Надзорного управления и его подчиненные узнали, что раны на ступнях миловидного помощника повара полностью зажили, и решили еще раз подвергнуть его допросу. Вскоре юноша понял, что не сможет снова вынести страшную боль, и решил выложить все, что знал. Огромный мешок крысиного яда никто ему не давал, он сам, на свои деньги покупал мышьяк в разное время и в разных местах. Сколько же у него было денег и в каких именно лавках он покупал отраву? Выяснилось, что юный помощник повара покупал ее и у актаров, и у аптекарей – всюду, где только было можно! А если его сейчас отвести туда, смогут ли продавцы его вспомнить? Может, и смогут, а может быть, и нет, потому что каждый раз он покупал совсем чуть-чуть яда, продавцы не обращали на него особого внимания и, вполне возможно, сразу о нем забывали. Очень хорошая это была идея – покупать отраву в разных местах и понемногу. Кто посоветовал ему так сделать?

– Как по-вашему, читал этот помощник повара, почти ребенок, книги о приключениях Шерлока Холмса или французские романы?

– Возможно, на острове был человек, который читал романы и надоумил парня, как поступить. Например, аптекарь Никифорос вполне мог их читать!

– Первым в Стамбуле и во всей империи такого рода книги читает мой дядя! – с какой-то странной гордостью сказала Пакизе-султан, давая понять, что тема закрыта.

В конце концов Мазхар-эфенди и его помощники, занимавшиеся допросами, решили снова уложить помощника повара на фалаку, чтобы окончательно разобраться с тем, как он раздобыл отраву. Но тут была провозглашена Независимость, и пришлось заниматься делом о нападении на губернаторскую резиденцию, а потом расследовать убийство Меджида, который пожертвовал собой ради Командующего; все это отняло много времени. Покушение на Командующего придало решительности Сами-паше (он уже не сомневался в том, что Рамиза необходимо повесить), а пыточных дел мастерам – рвения, однако юноша, стрелявший в главу государства, молчал, пока его не изувечили. В итоге тот факт, что он – сын одного из погибших во время Восстания на паломничьей барже крестьян деревни Небилер, питающий бесконечную ненависть к карантинным врачам и христианам, всплыл слишком поздно.

К тому времени, когда Пакизе-султан и ее муж изучили все содержимое папки Сами-паши и обсудили все, что можно было обсудить, воцарившийся в городе хаос, который порой называют «чумной анархией», принял уже поистине ужасающий размах. Смертность возросла настолько, что собиравшие трупы телеги (их число было увеличено до четырех) не справлялись с работой за ночь и продолжали ездить по улицам после утреннего азана. Дворы всех текке, в том числе Халифийе, Рифаи и Кадири, особенно по вечерам, были устелены мертвыми телами, разложенными в том же строгом порядке, что и во дворе крепости.

Глава 70

Слыша, как стучат по ночам колеса покойницких телег и переговариваются (иногда по-мингерски), то и дело вворачивая бранные слова, их возницы, Пакизе-султан и доктор Нури, подобно многим другим жителям Арказа, думали о том, что из этого кошмарного тупика нет и не будет никакого выхода, и в страхе крепче прижимались друг к другу. (Двумя днями ранее из Дома правительства тоже забрали два трупа.) После казни Сами-паши и аптекаря Никифороса вероятность быть убитым по политическим причинам выглядела даже более высокой, чем угроза умереть от чумы (в особенности для доктора Нури, хотя он и старался разубедить в этом жену).

В дождливый и ветреный день 16 августа 1901 года от чумы умерло ровно пятьдесят человек. Пакизе-султан писала письмо сестре, когда в дверь постучали. Она подумала, что это уборщик или горничная, которых приставили к ним новые власти, и не стала вставать из-за стола, пока муж открывал дверь. Однако, услышав приглушенные голоса, подошла поближе.

– Меня вызывают свидетелем! – сказал ей доктор Нури, словно бы извиняясь. – Я должен спуститься на первый этаж и дать показания прокурору.

Он объяснил, что некоторым из солдат Карантинного отряда предъявлены обвинения не только в том, что они отправляли в изолятор здоровых людей и вымогали взятки, но еще и в таких тяжких преступлениях, как изнасилование, похищение женщин, присвоение чужого имущества и убийство. Впрочем, мужа Пакизе-султан привлекли в качестве свидетеля только по делу, связанному с выселением жильцов из зараженного дома: один солдат заявил, что сделать это ему приказал доктор Нури.

– Увы, мне нужно будет спуститься вниз и защищать себя не как карантинному врачу, а как человеку, искренне любящему Мингер.