Чумные ночи - [173]

Освобождение узников тюрьмы и изолятора, то есть всей крепости, коренным образом изменило обстановку в городе. Увидеть на улице покинувшего изолятор беглеца, бредущего к себе домой, стало обычным делом. Встречные поздравляли их с освобождением, как и заключенных, но глядели на них с опаской. Ни полицейские, ни работники карантинной службы их не останавливали.

У себя дома бывшие сидельцы изолятора в большинстве случаев встречали холодный прием. Некоторые с болью в сердце обнаруживали, что семья их рассеялась, близкие поумирали, а в доме поселились посторонние люди. (Кое-кто, попав в такую ситуацию, вступал в перепалку с чужаками или с впустившими их в дом родственниками.) Других не хотела принимать собственная семья, считая заразными. Здравомыслящие соседи советовали им вернуться в крепость и отсидеть свой карантин до конца. Кстати, некоторые обитатели изолятора вовсе не стали его покидать, поскольку заранее предполагали, что с ними может произойти нечто подобное и у себя дома они не получат даже тех похлебки и хлеба, что им выдавали в крепости. Оставшиеся немедленно заняли самые лучшие места и койки, освобожденные ушедшими. Хотя на самом деле было бы не вполне справедливо утверждать, что остались они ради похлебки и хлеба: в последнюю неделю количество выделяемой пекарням муки и соответственно хлеба, который поступал в город и в крепость, уменьшилось вдвое.

Как пишут некоторые историки, в городе воцарились анархия и безвластие, и ситуация с каждым часом становилась все более неустойчивой. С момента создания нового государства не прошло и месяца, когда улицы его столицы заполонили закоренелые преступники, насильники, убийцы и зачумленные.

Некоторые обитатели изолятора, те, кого отправляли туда «без всякой нужды», действительно пострадали только за то, что дерзили солдатам Карантинного отряда, не слушались их и безответственно нарушали карантинные правила. Иными словами, в изоляторе они оказались не по медицинским показаниям. На самом деле их следовало бы посадить в тюрьму, но солдаты, зная, что изолятор считается местом более страшным, предпочитали отправлять буянов туда, дабы неповадно было почем зря нарушать запреты. И теперь те были полны решимости отомстить солдатам Карантинного отряда, из-за которых столько здоровых горожан заразилось чумой. И не только им, но и много кому еще, ибо люди эти верили разговорам о том, что чуму принесли на остров врачи, христиане, карантинная служба. Сами-паше сразу стало ясно, что разбредшуюся по городу толпу невозможно снова собрать и загнать в изолятор.

Недавние пленники изолятора вскоре поняли, что в Арказе наступило безвластие. Горожане, и так боявшиеся лишний раз высунуть нос из дому после революции и казни (не говоря уже об эпидемии), увидев, что город заполонили преступники и зачумленные, и вовсе перестали показываться на улице. Не видно было и солдат Карантинного отряда, которые помнили распоряжение Сами-паши.

Другая причина, по которой жертвы изоляции не встретили сопротивления со стороны горожан, заключалась в том, что они встали на защиту лавочников и домовладельцев от выбравшихся на свободу заключенных тюрьмы. Вырвавшиеся из крепости преступники норовили забраться в понравившиеся им дома и расположиться там на житье, хотя бы где-нибудь в уголке, а нет – так в саду. Отсутствие полиции и солдат, блюдущих правопорядок, придавало им дерзости. Самые невежественные, бесшабашные и грубые из них отправились на набережную, чтобы ожидать парохода, который доставит их в Измир, и там конфликтовали с солдатами Карантинного отряда и бывшими сидельцами изолятора. Первое серьезное столкновение произошло в начале улицы Эшек-Аныртан между беглыми правонарушителями и хозяином лавки, торговавшей инжиром, грецкими орехами, сыром и прочей снедью, которую приносили из деревень крестьяне. Один из бунтовщиков принялся отправлять в рот выставленный на прилавке инжир, а другой – запихивать в суму куски сыра. Увидев такое, лавочник и его родня ринулись в бой. Они знали, что перед ними не заразные беглецы из изолятора, а преступники, и потому не побоялись вступить с ними в рукопашную. Один из братьев лавочника и несколько его приятелей, которые пять дней отсидели в изоляторе, поскольку их «несправедливо» объявили заразными, и теперь были воодушевлены свободой, тоже, не раздумывая, похватали палки. Схватка продолжалась пять минут, после чего грабители бежали, а по городу пошел слух, будто «заразные» с дубинками в руках защищают торговцев от бандитов.

Премьер-министр Сами-паша внимательно следил за развитием событий из своего обжитого за пять лет кабинета. В тот вечер к нему пришли Мазхар-эфенди и доктор Нури. В их распоряжении было слишком мало солдат и полицейских, чтобы защитить государство от взбунтовавшихся заключенных, беглецов из изолятора и кипящих жаждой мести дервишей. Солдаты Карантинного отряда после неудачных для себя схваток попрятались по домам и даже перестали приходить по утрам в гарнизон. Подорвали их боевой дух и слухи о том, что жена Командующего умерла от чумы. Имеющихся в наличии полицейских сил хватало лишь на то, чтобы обеспечивать безопасность главной площади и Дома правительства, и даже им уже пришлось столкнуться с группой задиристых заключенных, которые собрались проникнуть в здание и заночевать там. Говорили, что шайки бывших узников крепости заняли несколько домов в городе и планируют нападать на государственные учреждения. Сами-паша, Мазхар-эфенди и доктор Нури пытались придумать, как бы помирить Карантинный отряд с беглецами из изолятора, но безуспешно.