Чулок в сто петель - [8]
Веля. Драголюб! Мне больше нравится, когда люди меня жалеют, а не завидуют… здесь я прошел самую хорошую школу! (Уходят каждый в свою сторону, под музыку менуэта.)
In memoriam III
>Темнота.
>Веля и Агнесса и Драголюб во фраках, Флора Дворникович в платье с кринолином, длинном и пестром.
Веля(Флоре, которая сидит на скамье и смотрит в небо.) Что вы наверх смотрите? (Оглядывается на Драголюба, тот тоже смотрит наверх.)
Флора. Что, летит что-то?
Веля (пробует рукой). Дождь идет, Дворникович.
Флора (пробует рукой). Действительно… моросит…
>Веля и Агнесса садится рядом.
Вот и осени мы дождались на этой скамейке!
Веля (декламирует).
Веля и Агнесса, Драголюб и Флора (поют).
Веля(встает). Осины осыпаются… и собака всю ночь лаяла на перекрестке… в кармане я нашел какое-то письмо… старое, шуршит… но, когда я получше посмотрел… вижу, это знамение смерти… Кто же это любит меня? Пытаюсь вспомнить уже три дня… Какие такие маленькие деньги получу за большую дорогу? С вечера жду гостя… в годах, брюнета-господина, пожилого… в мечтах и наяву… И опять я думаю, и вертится у меня на кончике языка их имя… Может быть, Стефания? А может быть, Наталия?.. но напрасно… Давно это было!
Драго. Сыпешь соль на раны!
Веля. Как только вспомню, и по сей день… слезы набегают… Да и не часто я вспоминаю!
Флора. Может, оно и к лучшему?
Драго. А может, и к худшему?
Веля. Много мы сделали, а еще больше осталось.
Драго. А в тот вечер уж как я прихорошился! И слышу, тетка на веранде шепчет: «Ну, просто как конфетка!»
Веля. Сколь роковой была эта наша осенняя холостяцкая пирушка! Все перезрелое, румяное, сочное!
Флора. Нет больше в продаже того белого шелка, но в мои времена во всех магазинах были эти белые платья с кушаком из синеватой ткани!
Веля. А когда приходит в Сербию осень, и солнце на закате заливает все как маслом, и все багровеет вокруг…
Драго. От кафе «Три ключа» до пивного завода как грянет шесть оркестров духовых, и военных, и городских!
Флора. Проплывают пары, и белый шелк вьется вокруг юных девичьих фигур, как облако дыма, перехваченное синим обручем на талии…
Веля. Но тут безответно влюбленный фотограф выстрелил из партера в Мицу Натину, сидевшую в ложе, и она упала на плечо греческому консулу…
Драго. Мы тогда получали мужское образование у мадам Калиопы… там, известное дело… чай… фанты, фантики…
Флора. И капитаны из военной академии проносились верхом через Топчидер, мимо монастырской гостиницы, соревнуясь, кому удастся поймать на кончик сабли брошенный с балкона девичий белый платочек…
Веля. А Мицу Натину домой привезли с париком на голове, чтобы мать не увидела, что у нее вытекли мозги…
Флора. Склонились над рекой грустные ивы, чтобы увидеть, чье это тело тихо несет течение.
Драго. И с платанов попадали золотые листья, освобождая место воронам и воронам.
Флора. Последний лепесток лилии упал на влажную листву, на клумбе у вдовы в саду!
Веля. Поздняя осень прокралась в жизнь…
Драго. А камень тянет… (Падает на колени.) вода засасывает…
Флора. А когда болезнь прикует несчастного к постели… он только и может, что глядеть в окно.
>Драголюб и Флора резко встают. Драголюб деловито скидывает фрак.
Веля. Почему вы встали?
Драго. Я бы до утра сидел, но завтра рано вставать!
>Драголюб и Флора торопливо уходят.
Веля. И именно тогда, когда приятнее всего? (Еще немного медлит, удивленный, потом резко встает, снимает фрак.) Что ж я, белая ворона, что ли? (Уходя, бормочет.) Пора и мне вернуться к реальности.
Как сводят старые счеты
>Свет.
Драго(проходит по сцене в обнимку с Флорой, в прекрасном настроении. Говорит ей тихо что-то такое, «что касается только их двоих»). Осечки не будет!.. За мной такого не водится… Никогда не пересыхает…
Флора(возвращается). Что это с вами. Веля и Агнесса!.. Могли бы сразу сказать, что вам так тяжело это видеть!
Драго(возвращается). Ты думаешь, мы вместе потому, что у нас роман?
Веля. А чего бы вам иначе быть вместе?
Драго. Нужно, чтобы нас увидели!
Веля. Мне бы тоже хотелось общего внимания и известности!
Флора. Мы позаботимся о подъеме вашей репутации! Расскажем и то, что было и чего не было…
Веля. Я не уверен!.. если я вас сейчас упущу, не знаю, выловлю ли еще когда-нибудь?.. Это вопрос?! Не часто мы с вами, Флора-Лора, видимся!.. И проникнуть к вам нелегко! Как ни спрошу о вас, они сразу с вопросами, кто я таков, да каков…
Флора. Я распоряжусь, чтобы вахтер вас пропускал!
Веля. Не кормите меня пустыми обещаниями…
Флора. Если бы у вас не было телефона, еще можно было бы как-то оправдываться!.. Неужели вам так трудно набрать номер!
Веля. А если сейчас кто-нибудь позвонит?
Флора. Для всех, кроме моих домашних, я на заседании в Главном правлении…
Веля. А если спросят, когда оно закончится?
Флора. Скажите — нескоро. (Оборачивается к Драголюбу, который руками показывает: «столько».) О-о-о! (Веле и Агнессе.) Пусть позвонят через год!
Веля. Значит, пришли такие времена, когда муж становится женой, а жена мужем!
В одну минуту Джордан Марч выпадает из окна, в следующую ... влюбляется в доктора скорой помощи! Казалось, ничто не встанет на пути Джордан и доктора Эми Стюарт, чтобы вместе отыскать настоящую любовь, за исключением .... банановой кожуры, психованного сталкера, лесбийской поэтессы, экстремального шеф-повара, шпионки КГБ и изобретателя секс-игрушек.
Нет, нам определенно нужен редактор, который занимался бы драматургией. Филологи, как и врачи, имеют разные специализации, и для меня препарировать драму — это все равно, что, скажем отоларингологу встать за операционный стол. У меня тема диссертации была связана с мифопоэтическим пространством в прозе Белого. Мифолог я:)Неправильно, конечно, начинать так комментарий. Но, в сущности, о драматургической ценности этого произведения Алексея Петрова я ничего сказать не могу. Надеюсь, что автор на меня не обидиться.
Где-то в Англии, в небольшом портовом городе живет немолодая смешная женщина по имени Рахель. Надо заметить, что Рахель — старая дева, и вся ее семья состоит из нее и брата — холостяка Саймона, который является полной противоположностью сестре. Оба далеко не молоды, и каждый привык жить так, как ему нравится. Рахель, кажется, абсолютно счастлива в своей уютной квартирке, где каждая чашечка, каждое блюдечко, каждая салфеточка и вазочка вызывают у нее умиление. Рахель копается в любимых вещах, совершенно не считая их бездушными предметами интерьера.
Пока начинающие художник и драматург были молоды, героиня поддерживала их веру в собственные таланты и блестящее будущее. Но вот оба достигли успеха, стали модными и благополучными, а оказывается, что обоим по-прежнему недостает ее.
Поэзия представлена лирикой итальянки Антонии Поцци (1912–1938), чья первая и по существу единственная книга стихов — «Слова» — была опубликована посмертно в 1939-м году и тотчас замечена Эудженио Монтале и Томасом С. Элиотом. Перевод Петра Епифанова.
В рубрике «Из классики ХХ века» — итальянский писатель Карло Эмилио Гадда (1893–1973). Вопреки названию одного из сборников его прозаических миниатюр — «Несовершенные этюды», это, в полном смысле, изящная словесность: живопись, динамика, гротеск и какой-то «черный» комизм. Перевод и вступительная статья Геннадия Федорова.
Журналистское расследование американца Джоби Уоррика (1960). Противостояние ЦРУ и «Аль-Каиды», вербовка, жестокие допросы, фанатики-террористы, Овальный кабинет, ущелья Афганистана, Лондон, Амман и проч., словом, полное ощущение, будто смотришь голливудский фильм… Если бы в предуведомлении «От автора» не было сказано, что «курсив в этой книге использован в тех случаях, когда источник информации не ручался за буквальное воспроизведение прямой речи…» А курсива в книге совсем немного! Переводчик (в духе всей публикации) скрывается за инициалами — Н.