Чудес никто не отменял - [16]

Шрифт
Интервал

Отец достал из-под кресла монтировку.

— Говори.

— Да я не знаю, что говорить! — вскричал Ваня.

— Ты мне что-то хотел сказать, — медленно и твердо начал отец, глядя с тревогой, как сущности открыли двери, — что-то настолько важное для тебя, что ты так измучил свое подсознание, что оно открыло вход сюда. Чем-то хотел поделиться, но не смог.

Сущности уже вышли из машины, быстрым шагом подошли к насыпи и стали карабкаться вверх. Ваня посмотрел на отца.

— Давай в следующий раз поедем на ближнее озеро.

Ох уж, эти дети! И все это произошло из-за одной-единственной фразы. Которая, как монетка, закатилась в темный угол и ждала, когда ее найдут.

Вдруг стало тихо, только по насыпи угрожающе скатывалась галька. Это тишина образовалась в душе Ивана. Наконец-то он ощутил спокойствие, потерянное на 33 года. Будто непомерный груз свалился с плеч, и растворился сам собой. Совпадение или нет, но ночное небо с одного края стало светлей.

Отец улыбался. На его глазах стояли слезы. Он положил руку на плечо Вани.

— Обещаю.

Сущности уже подходили к автомобилю, но их приближение осталось незамеченным, а планы — неосуществимыми.

— И старайся не молчать о том, что у тебя на душе. Чтоб опять не оказаться на обочине.

Рука неприятеля схватилась за ручку двери со стороны Ивана и резко дернула на себя.


А потом вспыхнул яркий свет, заполонивший собой все вокруг. Иван вскрикнул от неожиданности, зажмурился и закрыл глаза ладонями. Пока он успел понять всего три вещи, он вернулся, лежит на чем-то мягком и сейчас день. И, скорее всего, он в больнице.

— Очухались? — раздался рядом знакомый голос.

Иван раздвинул пальцы и одним глазом посмотрел на Шуру.

— Как вы? — улыбнулась она.

— Давно я здесь?

— Я вам тут фруктов принесла, — она положила на тумбочку пакет, — со вчерашнего вечера лежите, чуть меньше суток.

Последний раз, подумал Иван и улыбнулся. Эта улыбка заставила Шуру немного понервничать.

— Врача позвать? — предложила она, — Они ждут, не дождутся, когда вы придете в себя. Говорят, заждались вас. Вы тут постоянный посетитель?

— Подождут, — Иван убрал руки от лица и, щурясь от света, осмотрелся. Он находился индивидуальной палате, которая явно была не самой дешевой.

— На палату мы скинулись, — опередила его Шура, — ваших денег не трогали.

— А идея чья?

— Можно я у вас яблоко стащу? — не дожидаясь ответа, Шура по-свойски полезла в принесенный пакет, — с утра ничего не ела. Только чай с заваркой.

Иван, ворочаясь и скрипя пружинами кровати, сел и прислонился к холодной железной спинке. С удовлетворением осмотрел свои апартаменты.

— В общей палате не было мест, — пояснила Шура, — а в коридоре вам лежать по статусу не положено. Что про нашу базу люди подумают?

— Я вчера никого не напугал?

— Не-а, все даже вздохнули с облегчением, — покачала Шура головой, хрустя яблоком, — когда вас отвезли, все принялись пить исключительно за ваше здоровье.

— Вот почему я себя отлично чувствую, — ехидно сказал Иван.

— Но сегодня на работу все вышли, — добавила Шура, — яблоко хотите?

— Как Варя?

— В коридоре ждет.

— Она здесь?

— Ну если она в коридоре ждет, то надо полагать, что она здесь, — улыбнулась Шура, — позвать?

— Посиди немного, — Иван немного занервничал.

Наступило неловкое многозначительное молчание. Обычно это происходит перед важными действиями. Шура повертела в руках огрызок, выжидая нужное ей время.

— А вы ей ничего сказать не хотите?

— А что ей надо сказать? — спросил Иван, глядя в окно.

— Ну не знаю, — пожала плечами Шура, — столько лет встречаетесь… Вам-то всего сорок лет, вы еще молоды и красивы. А вот ей уже тридцать шесть, и моложе она не становится.

Шура встала, подошла к мусорной корзине и бросила туда огрызок.

— Вот найдет она себе кого-нибудь более общительного, будете знать.

— Думаешь, пришло время? — неуверенно спросил Иван, продолжая рассеяно смотреть в окно. Его ждала пустая квартира, раньше особо не томившая.

— Время пришло уже давным-давно, — уверенно сказала Шура, — просто иногда не надо молчать о том, что лежит на душе. Можно оказаться на обочине жизни.

Иван, услышав эту фразу, посмотрел на нее, внимательно глядя в глаза, словно пытаясь уличить в плагиате.

— Между прочим, именно она поехала с вами в «скорой», — продолжала Шура, — я осталась отмечать ваш юбилей. Не скажу, что все веселились…

— А я думал, что это ты поехала, — сказал Иван, — как в те два раза. Тебе же больше всех надо.

— В те два раза мы вместе разбились, — напомнила Шура, — только я всегда пристегиваюсь.

Открылась дверь и в палату вошел уже знакомый человек в белом халате.

— Пришли в себя? — весело спросил он, — а я вас столько лет ждал. Все думаю, когда мы наш разговор продолжим.

— Доктор, — попросил Иван, — дайте мне пять минут.

— Я вам и десять дам, только зачем?

— Человек жениться собрался, — пояснила Шура.

— Я еще ничего не решил, — проворчал Иван.

— Ой, да ладно, — махнула рукой Шура и как заправская сплетница, поведала, — там, в коридоре, его невеста ждет.

Врач понимающе улыбнулся:

— Чувствуете себя хорошо?

— Вполне.

— Не удивляюсь. Все, как всегда. Ладно, загляну попозже. Но с вами весь персонал хочет пообщаться. На этот раз осмотрим вас на новой технике. Извините, но у меня самого руки чешутся.


Еще от автора Игорь Валентинович Фёдоров
Две истории

— Но… Почему? — она помотала головой, — Я как бы поняла… Но не очень. Кеша наклонился вперед и осторожно взял ее ладони в свои. — Потому что там, на сцене, ты была единственной, кто не притворяется. В отличие от актеров, ты показалась мне открытой и естественной. Наивной, конечно, но настоящей. Как ребенок.


Волк

Повесть-сказка, без моральных нравоучений и объяснения смысла жизни для нашей замечательной молодежи. Она и без нас все знает.


Отсчёт пошел!

Мир обречен на погибель, и было бы хорошо затопить Землю еще в первый раз, полностью, безжалостно и бескомпромиссно. И резвились бы сейчас дельфины в чистой воде. Без людей было бы лучше. Не так интересно, но лучше.


Рекомендуем почитать
Мартышка

ЮХА МАННЕРКОРПИ — JUHA MANNERKORPI (род. в. 1928 г.).Финский поэт и прозаик, доктор философских наук. Автор сборников стихов «Тропа фонарей» («Lyhtypolku», 1946), «Ужин под стеклянным колпаком» («Ehtoollinen lasikellossa», 1947), сборника пьес «Чертов кулак» («Pirunnyrkki», 1952), романов «Грызуны» («Jyrsijat», 1958), «Лодка отправляется» («Vene lahdossa», 1961), «Отпечаток» («Jalkikuva», 1965).Рассказ «Мартышка» взят из сборника «Пила» («Sirkkeli». Helsinki, Otava, 1956).


Песня для Сельмы

Рассказ опубликован в 2009 году в сборнике рассказов Курта Воннегута "Look at the Birdie: Unpublished Short Fiction".


Полет турболета

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Подарочек святому Большому Нику

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Сведения о состоянии печати в каменном веке

Ф. Дюрренматт — классик швейцарской литературы (род. В 1921 г.), выдающийся художник слова, один из крупнейших драматургов XX века. Его комедии и детективные романы известны широкому кругу советских читателей.В своих романах, повестях и рассказах он тяготеет к притчево-философскому осмыслению мира, к беспощадно точному анализу его состояния.


Продаются щенки

Памфлет раскрывает одну из запретных страниц жизни советской молодежной суперэлиты — студентов Института международных отношений. Герой памфлета проходит путь от невинного лукавства — через ловушки институтской политической жандармерии — до полной потери моральных критериев… Автор рисует теневые стороны жизни советских дипломатов, посольских колоний, спекуляцию, склоки, интриги, доносы. Развенчивает миф о социальной справедливости в СССР и равенстве перед законом. Разоблачает лицемерие, коррупцию и двойную мораль в высших эшелонах партгосаппарата.