Что за рыбка в вашем ухе? - [13]
Назвав произведение переводом, его уже трудно избавить от этого ярлыка. В советской России поэт Владимир Лифшиц решил притвориться вымышленным англичанином Джемсом Клиффордом, рассчитывая обрести больше свободы для самовыражения. Двадцать три якобы переводных стихотворения были впервые опубликованы в газете «Батумский рабочий», а затем перепечатаны в Москве вместе с краткой биографией поэта, которая заканчивается саморазоблачительной фразой: «Такой могла бы быть биография этого английского поэта, возникшего в моем воображении и материализовавшегося в стихах, переводы которых я предлагаю вашему вниманию»{19}. Но даже такие откровенные подсказки игнорируются читателями, которые искренне верят, что способны отличить перевод от оригинала. Лифшиц не включал стихи Клиффорда в собственные поэтические сборники, и, вероятно, именно поэтому Джемс Клиффорд долгие годы слыл в литературных кругах известным английским поэтом. Евгений Евтушенко в разговоре с Лифшицем упомянул, что говорил о Клиффорде с Элиотом и тот подтвердил, что Клиффорд — отличный поэт, известный в Англии{20}.
Не меньше, вероятно, и обратных примеров — когда переводы выдавались за оригиналы. Три романа писателя, дипломата и полиглота Ромена Гари, якобы написанные по-французски («Леди Л.» (Lady L.), 1963; «Пожиратели звезд» (Les Mangeurs d’étoiles), 1966; и «Прощай, Гари Купер!» (Adieu Gary Cooper), 1969), на самом деле были написаны и опубликованы на английском (под названиями Lady L, 1958; The Talent Scout, 1961; и The Ski Bum, 1965, соответственно), а потом тайно переведены главным редактором французского издательского дома Гари. Сколько переводов было выдано за оригиналы и тайна их осталась нераскрытой? Вряд ли все подобные обманы уже разоблачены.
Писатели стремятся выдать оригинал за перевод или перевод за оригинал по разным причинам. Иногда — чтобы обойти цензуру, иногда — чтобы предстать новым человеком. Подмена может служить индивидуальным или коллективным фантазиям о национальной или языковой аутентичности, а может удовлетворять тягу общества к экзотике. Однако все эти мистификации говорят об одном: чтение само по себе не позволяет понять, было ли произведение исходно написано именно на том языке, на котором вы его читаете. Разница между переводом и оригиналом существенно отличается от разницы между растворимым и натуральным кофе. Хоть она и не иллюзорна, продемонстрировать ее непросто.
Утверждение, что перевод не заменяет оригинала, сомнительно и с другой точки зрения. Будь оно верно, что получали бы читатели от чтения перевода? Ясно, что ничего подлинного. Но они бы не получили и имитации — литературного эквивалента растворимому кофе. Если считать литературный оригинал незаменимым, то не умеющие читать на языке оригинала вынуждены потреблять не растворимый кофе, а помои. И тогда мнение о произведении тех, кто не читал оригинала, можно вообще не принимать во внимание.
Однако примеры Сервантеса (чей «Дон Кихот» якобы переведен с арабского), Уолпола, Макферсона, Гийерага, Макина, Клиффорда и бесконечного числа других авторов показывают: никогда нельзя быть уверенным, что читаешь именно оригинал.
Исмаиль Кадаре в автобиографическом романе «Хроника в камне» рассказывает еще одну историю о невозможности отличить оригинал от перевода. Десятилетним ребенком он получил в подарок от дяди книгу, которая его пленила. История про привидения, замки, убийство, предательство очень увлекла мальчика, тем более что объясняла многое из происходившего в его родном городе-крепости Гирокастра в годы войны и гражданских столкновений. Как называлась книга? «Макбет» Шекспира. Юному Исмаилю живо представлялось, как на соседнем балконе леди Макбет пытается оттереть с рук следы кровавых преступлений, совершенных в ее доме. Он понятия не имел, что исходно пьеса была написана на английском. По-детски завороженный перечитанным много раз текстом, он от руки переписал всю книгу, даже не подозревая, что это перевод. Теперь на вопросы интервьюеров о том, какую книгу он написал первой, Кадаре лишь отчасти шутя отвечает: «Макбет». Кадаре до сих пор не научился говорить по-английски, но считает, что именно «Макбет» дал толчок его литературной карьере. Каким бы ни было качество столь вдохновившего его перевода, помоями там и не пахло. Скорее это был эликсир.
Почему же люди продолжают повторять, что перевод не заменяет оригинала? Возможно, те, кто намеренно избегает читать переводные книги, пытаются с помощью этого тезиса объяснить и обосновать свое решение. Однако отличить перевод от оригинала по одним лишь свойствам текста можно далеко не всегда, поэтому такие пуристы не могут быть уверены, что следуют своим принципам неуклонно. Но если бы каким-то чудом им удалось полностью избежать чтения переводов, их взгляд на мир оказался бы крайне однобоким. Например, носители английского не познакомились бы с Библией, Толстым, «Планетой обезьян». На самом деле этот тезис лишь маскирует отношение к переводу как к чему-то второсортному. Именно это имеют в виду, когда говорят, что перевод не заменяет оригинала.
