Что за Проспектом Мира - [15]

- Как книжка?

- Очень здорово!

- Оставь себе, это подарок. – И совсем ему не жаль терять прибыль! На остальных книгах можно заработать столько, что подаренный Холмс не будет иметь никакого значения. Вот только добраться бы, как говорят, до места сбыта... У них тут на «красной» линии интересно до ужаса, но радости мало, дома веселее.

- Спасибо! А у тебя самого, наверное, много книг?

Он вдруг очень захотел рассказать Майе про маму, про ее нелюбовь к книгам, про то, что она хотела бы, чтобы он занимался полезным делом на станции, а не бегал на Проспект. Про то, как он не вернулся ночевать домой, потому что хотел посмотреть, что происходит за рубежом, охраняемым солдатами Ганзы, как легко он преодолел две границы, ездил на пассажирской дрезине по Кольцевой, и до чего же красивы картины на потолке Комсомольской... Наверное, ей было бы интересно, как и Георгию Ивановичу, который жадно расспрашивал о новостях, видно, достовернее слухов через десятые руки до них ничего не доходило. Дневной сталкер, чего только люди не выдумают! Блин с Архимедом ночью-то возвращались – самогон стаканами глушили со страху. Но как рассказать о том, чего Майя не видела и, может быть, никогда не увидит? Самого Ершика такие рассказы увели слишком далеко от дома.

- Читаю я много, а книг... – Ни соврать, ни сказать правду не дал особист, два щуплых подростка не были препятствием на пути, он быстро вошел в палатку. А вылетел еще быстрее: спиной вперед, с треском приложившись затылком о мраморную плиту. Ершик с опаской заглянул внутрь палатки, Старый потер лицо ладонями, повел плечами, с трудом просыпаясь:

- Я же просил не будить. Что это было за явление?

- Особый отдел, говорят.

- Ну и хорошо. Значит, привык к особому обращению. – Старый огляделся по сторонам. – А вещи еще не высохли? В чем же я на станцию выйду? - Даже в лохматой тряпке на поясе вид у него был живописный, но похож он был не на бравого солдата, а на пещерного человека. – Проверь, как там особый отдел? Нокаут или нокдаун?

Ершик оглянулся, особиста поднимали с пола люди в бронежилетах, он мотал головой, с трудом приходя в себя.

- Ну, на ногах еле держится...

9. Боевые потери

Настя издали смотрела на Старого, как на высшее существо, хотя, поблагодарив за выстиранный камуфляж, он всего лишь слегка ущипнул ее за руку и сказал: «спасибо, дорогуша». Ершик переводил взгляд с одного на другого, пытаясь разобраться в этой тонкой материи чувств.

- Что?! – Старый не выдержал первым. – Знаю я этих девиц с «красной» линии! Скорей бы замуж - и свалить отсюда.

А вторую-то супругу как раз на Фрунзенской нашел, подумал Ершик...

Он все-таки рассказал Майе о том, как живут люди на Рижской и в Содружестве ВДНХ, но о роскоши Ганзы умолчал, сказал, что и рассмотреть ничего не успел. Рассказывая о доме, он понял, что уже сильно по нему скучает. Георгий Иванович назвал его «истинным дитём демократии», если у него в голове вообще могла появиться эта безумная идея о путешествии по метро. Жители «красной» линии путешествовали исключительно по «красной» линии, и даже там приходилось становиться на учет вместе с приезжими, иначе они рисковали остаться без еды, патронами за обязательную работу не платили, а «халтуры» на Красносельской не было никакой.

- Сколько же ты всего видел, Ерофей!

- Да не так уж много... – Ершик смутился от восхищения Майи, теперь начало понемногу доходить, почему Старый чувствовал себя не в своей тарелке, он же не статуя, чтобы им любоваться. – Вот на вашей линии я почти ничего не видел, только с балкона на Комсомольской смотрел вниз. И теплиц не видел, ты мне их покажешь?

- Папа, можно?

- Ну, приехать на Красносельскую и не увидеть главную местную достопримечательность... Это было бы странно. Но, учитывая форс-мажорные обстоятельства...

То есть тварей. Конечно, Георгий Иванович не солдат, а простой учитель, он боится вести дочь в это опасное место, даже днем. Старого попросить, что ли, если его еще не тошнит от этого депо с шампиньонами... Как ни странно, он согласился устроить им экскурсию ненадолго, зарядил автоматы под внимательными взглядами красноармейцев и, привычно проверив свой арсенал, направился в темноту.

- Тьфу ты, блин, фонарь забыл!

Ершик достал из кармана свечку, но фонарь нашелся у Майи, луч осветил, казалось, бескрайние поля черной земли и маленьких белых шариков на ней.

- А как же вы работаете здесь без света?

- Почему без света? Просто сейчас здесь никого нет, вот и темно. Только вода по трубам поступает.

Дойдя до конца грядки, они не увидели ничего нового, но размер теплиц поражал воображение. Того, что здесь выращивали, хватило бы, чтобы накормить не одну сотню человек, теперь Ершику стало понятно, почему Старому платят небывалые суммы: каждый день без сбора урожая оставляет многих людей без еды, а он один уничтожил больше тварей, чем все «красносельцы» вместе взятые. Луч фонаря осветил грядку, на рыхлом грунте отпечатался длинный след когтистой лапы, сразу стало не по себе, и тени по углам показались темнее, и оглядываться Ершик начал чаще...

- Держи прибор, посмотришь, как люди в темноте без фонаря обходятся. - Старый отрегулировал крепежную резинку по размеру и надел свои очки ему на голову.