Что тебя ожидает после смерти - [4]

Здесь видно, насколько некоторые образы мышления, обычные среди крещеных — которым, в большинстве случаев, этот dissolvi et esse cum Christo,эти слова «умереть, чтобы быть со Христом», которыми св. Павел выражал своё основное желание, свою постоянную неотступную мысль, своё неотвязное желание, кажется верхом несчастья! — насколько, говорю я, эти концепции являются языческими, скотскими, естественными для неразумного животного, каким стал падший человек. «Умереть, чтобы быть со Христом»? Ах! нет… всё, что угодно, но не это!… Первая из этих точек зрения склоняется к апоплексическому удару, разрыву аневризмы, закупорке сосудов, которая сражает (моментально), за «хорошую Смерть» в полном смысле слова: «Он свалился, как бык, не чувствуя, что умирает; я хотел бы уйти так же!» Я спрашиваю себя, где, в этой гипотезе души, вырвавшейся из тела как снаряд из пушки, могут вставиться это отделение физической жизни, которое надо обычно развивать, fortiter et suaviter[9], так долго, как этого требует полное созревание, и это спасительное сокрушение, составленное из любви, из доверия, из раскаяния, и самое главное питаемое небесной ностальгией… Другая ошибка выражается этими слезами, криками, сценами истерии и великими хорами плача — или, еще хуже, приглушёнными махинациями и действиями, которые заставляют, в изголовье агонизирующего, появляться стряпчего, адвоката, нотариуса и судебного исполнителя — мелодрама у одних, бальзаковский роман у других, чем высказывается гнусный эгоизм семьи, тем менее излечимый, чем он более бессознателен. Когда умер мой отец, самцы племени сговаривались в углах, подсчитывая "актив" и "пассив"; самки катались по земле, царапали покрывала агонизирующего и вырывали себе волосы, которые в то время носили длинными. Но то, что нужно умирающему, это, после ухода Священника, это — абсолютный покой, мир, безмятежность, обстановка доверчивой атмосферы, чтение некоторых божественных обетований… затем молчание… образ Распятого, безграничное милосердие и поразительный принимающий жест Его пронзённых рук.

Это, и только это.

II. Промежуточное состояние, или "отделенные" души

Мы скажем во втором приложении, почему и как мы намереваемся здесь основывать истину католический доктрины на Слове Божием. Если есть, действительно, религия, воздающая должное всем библейским текстам догматической причастности, «религия Библии», то это, преимущественно, Католицизм. Возможно даже, что это именно потому, что он этим так насыщен, что он этого не замечает, что он не "кладёт" перед собою Библию как объект внимания и, как неизбежное следствие, постоянной заботы. Мы замечаем, что обладаем каким‑то органом только тогда, когда он болен, только когда наши отношения с ним ненормальны. Здоровый человек игнорирует свое сердце. Закваска Писания проникло в тесто Церкви до такой степени, что Католик иногда плохо их отличает. И гегелевское правило было бы здесь уместно: verschieden, nicht geschieden[10]. У слишком многих Протестантов своеобразный номинализм Реформы столь хорошо очистил понятие Церкви, что Библия представляется как единственная конкретная реальность, почти–индивидуальная, которой можно было бы, поскольку Бог проявляется постоянно здесь в этом мире воплощённым образом, придать ценность абсолюта. Если «распространенный и приобщаемый Иисус Христос», то есть Церковь, наполняла весь религиозный горизонт Bossuet, для пасторов его противников, то, что загораживало всю перспективу, это был Иисус Христос напечатанный, благоухающий чернилами вместо ароматов, и прочитанный… В наши дни спустились по склону: читают "критически".

Но Писание нам открывает мало вещей относительно судьбы Христиан, умерших в состоянии благодати, в течение этого интервала "бесплотной" жизни, который отделяет смерть от воскресения. Поскольку даны условия нашего земного испытания, Путеводитель Joanne по Загробной жизни, какие можно найти у оккультистов и спиритов, нам представляется и невозможным, и, даже если предположить, что это возможно само по себе, то и непонятным и лишенным для нас всякой пользы. Это например случай тибетской Bardo Thödol (Книги мёртвых), которая описывает нам "опыты" умерших, предупреждая нас, что там идет речь, для них, о мечтах, о видениях чисто субъективных и лишенных любой реальности «в себе». Там идет речь, впрочем фактически об "откровениях", полученных тантрическими ламами в течение «вторичных состояний»[11]: гипнотический сон, каталепсия, спровоцированный экстаз.

Но то, чему Откровение нас научает, вполне достаточно, чтобы реализовать две практические цели: ориентировать наши жизни, нашу praxis (практику), для спасения, и успокоить нас относительно судьбы усопших, которых мы любили здесь в этом мире. Св. (апостол) Иуда нам скажет о демонах, что они «не сохранили их первоначальное состояние (arkhê; Crampon переводит: княжество (княжеское достоинство); Синодальная Версия как достоинство; Segond: достоинство; Вульгата: principatus (первенство, господство); англиканская Библия: first estate (первое состояние); церковно–славянский текст: начальство)), но оставили их собственное жилище» (