Что такое «люблю» - [20]

* * *

Аккуратно причесанная горничная в бежевом платье – с ума сойти, у него была горничная – с любопытством посматривала на меня, но молчала. Она принесла еду и спросила, буду я чай или кофе и какой. Я открыла рот, чтобы привычно ответить «чай», но передумала и выбрала кофе.

– Только две трети молока, пожалуйста, и три ложки сахара. – Я почувствовала, как горят уши и щеки.

Девушка на секунду застыла и скользнула по мне непонятным взглядом, но тут же кивнула и ушла в дом.

Мы смотрели куда угодно, только не друг другу в глаза, и не издавали ни звука. Самое неловкое молчание, которое только могло быть. Я поболтала ногой в кресле, покосилась на ровную лужайку, дорожки, пересекающиеся под прямым углом, и безукоризненно белый дом с симметричными деталями. На всех окнах были опущены жалюзи, и ничего невозможно было разглядеть.

Мы оба тоже были словно закрыты на все двери и окна. Мы столько всего могли рассказать друг другу. Уж я-то точно. О том, как это – без него. Как ты не знаешь, на кого злиться – на него, на маму или на себя, за то, что до сих пор воображаешь, что он вдруг появится, и вы все окажетесь настоящей семьей. Боишься плакать при маме, потому что она будет чувствовать себя виноватой и всем станет еще хуже. Как мучаешься, когда в школе приходится отвечать про родителей, и когда про них спрашивают новые знакомые. Завидуешь своим друзьям, понимая, как это неправильно. И только и думаешь о том, почему не заслуживаешь того, чтобы он просто был. Не можешь ни с кем поговорить об этом, но так хочешь рассказать тому, кто поймет.

Я могла рассказать о том, как мечтала прославиться – так, чтобы обо мне узнал весь мир, и он в том числе. Я могла рассказать о том, как на каждый день рождения загадывала желание, чтобы он позвонил и поздравил. Но он не звонил. Никогда. Могла… Но не получалось даже открыть рот.

Всю жизнь я представляла себе нашу встречу. И думала о том, что скажу сама, и что скажет он. Но когда эта встреча произошла на самом деле, я оказалась к ней совсем не готова. Если бы мне было десять, я бы крикнула, что ненавижу его – помню, как сильно хотела сделать это. Но мне было уже не десять, и жизнь здорово усложнилась с тех пор.

– Наверное, я зря тебя тогда не подвез, – полувопросительно произнес хриплый голос, и я вздрогнула, быстро смаргивая неизвестно откуда взявшиеся слезы.

– Да, – я каркнула и торопливо прочистила горло. – Очень зря.

Я подняла взгляд. Мой… Артур пару мгновений смотрел мне в лицо, а потом отвел глаза и принялся сосредоточенно делать себе бутерброд. Я присмотрелась и подумала, что мы даже в чем-то похожи – особенно если бы он сбросил много, очень много килограммов.

– Что случилось? – поинтересовался он.

Мне пришлось вспоминать, о чем речь, и рассказывать историю про брата и Карен. Надо было, чтобы ему стало стыдно за свой гадкий поступок, но я никак не могла на этом сосредоточиться. В голове все время крутилось, что мы говорим не о том, совсем не о том.

Кажется, он смутился, начал говорить что-то извиняющееся, но тут вернулась горничная с нашим кофе, и он тут же умолк. Кофе был в двух одинаковых круглых чашках, и выглядел… Я сглотнула и увидела, как Артур прищурился и плотно сжал губы – кофе был абсолютно одинаковый на вид. Готова поклясться, что и на вкус тоже. Надо было выбирать чай.

– Приятного аппетита, – вежливо сказала горничная и снова ушла в дом.

– Угощайся. – Артур махнул рукой над столом и снова занялся бутербродом.

– Спасибо, – пробормотала я.

В горло ничего не лезло, но, чтобы не вызывать лишних вопросов, я потянулась и намазала поджаренный хлеб вареньем. В голове бурлило столько мыслей, что она начала болеть. Смешно – чем больше ты можешь сказать человеку, тем меньше знаешь, о чем говорить. Черт, да я даже не знала, как его называть и как к нему обращаться, на «вы» или на «ты»!

– Чем собираешься заниматься в будущем? – полюбопытствовал Артур.

Вопросы о профессии? Серьезно?

– Музыкой. – Я почувствовала себя очень глупо.

Он удивленно выгнул торчащие клоками брови.

– Играешь на чем-нибудь, хм, типа пианино?

– Нет, на гитаре. У меня будет своя группа. – Я уставилась на него в ожидании реакции.

Как ни странно, большого шока не последовало.

– Для этого нужно много работать, – помолчав с мгновение, поучающим тоном сказал он. – А как ты учишься?

Я чуть не застонала, не веря своим ушам. Это все больше напоминало разговоры с мамиными подругами, которые приходили в гости.

– Нормально, – отрезала я и принялась пить кофе.

На пару минут воцарилась тишина.

– Мне, к сожалению, нужно ехать по делам, – прервал ее Артур.

У меня замерло сердце. И это… Это все?!.

– Может быть, тебе по дороге? – продолжил он. – Я еду в сторону рыбного рынка, могу подбросить.

– Да, – я торопливо кивнула, покраснев. – По дороге. До большой развилки, где идет спуск на пляж.

– Отлично. – Он встал из-за стола. – Я сейчас.

* * *

Один раз, когда я была маленькой, я упала с велосипеда на старые доски и потом целых два дня проходила с несколькими тонкими щепками в коленке – терпела, лишь бы ко мне не лезли с противным пинцетом. К концу второго дня коленка стала красной и распухла, было невыносимо больно, и мне пришлось сдаться и пожаловаться маме. Вынимать щепки было ужасно, но потом стало намного легче.