Что посеешь... - [6]

В августе как раз бахчевые поспевают: тыквы, арбузы, дыни. И между другими делами надо успевать ещё бахчу сторожить. Так что на это время отец с сыновьями переселяются на бахчу. Ставят хороший шалаш, вырывают стол...

— Как это вырывают стол? — удивился я.

— А? Остроумное, между прочим, изобретение! Лéса в наших краях нет, даже дома и то делали из самана — навоза, смешанного с глиной. А из чего сделать стол на бахче? И придумали люди: из самой же земли!

— Как же это?

— А просто, как и всё гениальное. Роют четырёхугольную канаву, как бы рамкой такой. И садятся, ноги в неё опускают. А та земля, что посередине осталась, — стол!

— Здорово! — восхитился я.

— А ты как думал? — улыбнулся дед. — Изобретатели во все века были! Ну, и за этим столом начинают пробовать арбузы. Отец покажет тебе, какой выбирать: с жёлтым боком, с сухим перекрученным хвостиком. Отрываешь его от этого хвостика, еле-еле поднимаешь и тащишь. Положишь его на стол, на подстилку, только-только нож поднесёшь — он сам развалится с хрустом. Тёмно-красный, с сахарным отливом, и чёрные семечки внутри, как блошки. Нарежешь на полумесяцы его — и вопьёшься, кусаешь с присвистом, сладкий сок по подбородку течёт. Но семечки не выбрасываешь, собираешь в кулёк.

Вскоре после этого начинается молотьба. Молотили мы обычно у соседей наших. У них хороший был ток, и семьи наши дружили. И у меня там был друг закадычный — Саня. Бывало, поздним вечером от них уйду, а рано утром опять у них. «О! — бабка их говорит. — Ты уж здесь! А мы хотели кошку в лапти обувать да за тобой посылать!» И вот у этих наших друзей мы и молотили. Знаешь, что это такое?

— Примерно.

— Эх ты! «Примерно»!

— А многие сейчас не знают точно, особенно дети, что это значит — молотить!

— Эх вы! — сказал дед. — Как ракеты запускают, знаете, а как молотить — забыли! А ведь это на земле самый главный процесс!

— Прямо уж — главный! — сказал я.

— А ты думаешь, нет?! — сморщился дед. — А отчего, думаешь, жизнь на земле существует? Откуда все силы берут, чтобы двигаться?

— Из еды.

— Ну, правильно... А откуда в еде эта энергия?

— От солнца?

— Правильно! Но кто может усваивать энергию от солнца? Человек, думаешь, может?

— А нет?

— Нет, к сожалению. И животные не могут. Только — растения. Только из них нам солнечная энергия достаётся. Без них ничего бы не существовало — ни животные, ни человек! Так что не зря раньше растения обожествляли — у древних ацтеков початки кукурузы на многих изображениях встречаются.

— Ну так расскажи про молотьбу.

— Да-а-а... молотьба — это большое событие!

— Ну так расскажешь ты или нет?

— Молотьба — это, так сказать, завершение всего! А сколько всего предшествует ей? Задолго ещё до молотьбы клянчишь у матери: «Мам! Дай кусочек хлебца!» А она: «Погоди, сынок! Вот сейчас свезём снопы с поля, просушим, обмолотим, потом на мельницу свезём и получим муку. Из муки замешаю тесто, испеку хлебца — тогда и поешь!» Очень чётко тогда это отпечатывалось, даже в детском ещё мозгу: вон сколько надо сделать работы, прежде чем кусок хлеба ко рту сможешь поднести! Ну вот, пришло время молотить. Собираются все, идут на ток, снимают снопы с сушил. Ток — это такой круг, плотно утоптанный участок земли. Молотить — это значит выбивать зёрна из колосьев. Самая простая и самая тяжёлая молотьба — цепами. Цеп — это такая длинная палка в руках, на конце палки — ремень и на ремне — другая палка, покороче. Выкладывают снопы в ряд на току и цепами бьют, и не просто бьют, а с таким вращением. Большое искусство требуется, чтобы зёрна выскакивали из колосьев. И обычно не один, а сразу несколько человек цепами работают — тра-та-та, тра-та-та — и никогда в жизни не ударятся у них цепы, не перехлестнутся. Мастерство! Это тебе не хоккей с шайбой!

Прошли весь ряд, потом перевернули снопы и снова прошли, с другой стороны. Потом подняли снопы, встряхнули, зерно аккуратно сгребли. Мякину, шелуху в центр круга сгребли — выложили следующий ряд снопов. Снова с цепами пошли: тра-та-та, тра-та-та! Пот льётся, глаза заливает, но тут уж, как говорится, не до этого — рукавом и то некогда утереться!

Этот ряд прошли с двух сторон — зерно собирают, мякину сгребают в центр.

Когда большая уже гора мякины скопится, начинают её провеивать, чтобы выбрать зёрна, которые в ней оказались. Ни одно зёрнышко пропасть не должно — таков главный крестьянский принцип! Берут мякину на лопату и бросают против ветра. Шелуха лёгкая, уносится ветром, а зёрна тяжёлые, падают, их бережно тут же собирают. Потом всё зерно ссыпают в мешки и носят в амбар, или, как в некоторых деревнях называют, в ригу. Приятно эти мешки таскать, и, чем тяжелей мешок, тем приятней: значит, больше хлеба в нём, больше еды!

Потом грузят несколько мешков на рыдван и едут на мельницу. И я обязательно просился, потому что очень это было интересно — на мельницу ездить.

— У тебя всё получается интересно! — с завистью сказал я деду.

— А так оно и было! — ответил дед. — Интересно, хоть иногда и тяжело... И вот едем мы на быках на мельницу. Мельница далеко была, на высоком холме. Местность сухая у нас, речка маленькая, поэтому у нас мельницы ветряные были. Знаешь что-нибудь про них?