Что посеешь... - [6]
В августе как раз бахчевые поспевают: тыквы, арбузы, дыни. И между другими делами надо успевать ещё бахчу сторожить. Так что на это время отец с сыновьями переселяются на бахчу. Ставят хороший шалаш, вырывают стол...
— Как это вырывают стол? — удивился я.
— А? Остроумное, между прочим, изобретение! Лéса в наших краях нет, даже дома и то делали из самана — навоза, смешанного с глиной. А из чего сделать стол на бахче? И придумали люди: из самой же земли!
— Как же это?
— А просто, как и всё гениальное. Роют четырёхугольную канаву, как бы рамкой такой. И садятся, ноги в неё опускают. А та земля, что посередине осталась, — стол!
— Здорово! — восхитился я.
— А ты как думал? — улыбнулся дед. — Изобретатели во все века были! Ну, и за этим столом начинают пробовать арбузы. Отец покажет тебе, какой выбирать: с жёлтым боком, с сухим перекрученным хвостиком. Отрываешь его от этого хвостика, еле-еле поднимаешь и тащишь. Положишь его на стол, на подстилку, только-только нож поднесёшь — он сам развалится с хрустом. Тёмно-красный, с сахарным отливом, и чёрные семечки внутри, как блошки. Нарежешь на полумесяцы его — и вопьёшься, кусаешь с присвистом, сладкий сок по подбородку течёт. Но семечки не выбрасываешь, собираешь в кулёк.
Вскоре после этого начинается молотьба. Молотили мы обычно у соседей наших. У них хороший был ток, и семьи наши дружили. И у меня там был друг закадычный — Саня. Бывало, поздним вечером от них уйду, а рано утром опять у них. «О! — бабка их говорит. — Ты уж здесь! А мы хотели кошку в лапти обувать да за тобой посылать!» И вот у этих наших друзей мы и молотили. Знаешь, что это такое?
— Примерно.
— Эх ты! «Примерно»!
— А многие сейчас не знают точно, особенно дети, что это значит — молотить!
— Эх вы! — сказал дед. — Как ракеты запускают, знаете, а как молотить — забыли! А ведь это на земле самый главный процесс!
— Прямо уж — главный! — сказал я.
— А ты думаешь, нет?! — сморщился дед. — А отчего, думаешь, жизнь на земле существует? Откуда все силы берут, чтобы двигаться?
— Из еды.
— Ну, правильно... А откуда в еде эта энергия?
— От солнца?
— Правильно! Но кто может усваивать энергию от солнца? Человек, думаешь, может?
— А нет?
— Нет, к сожалению. И животные не могут. Только — растения. Только из них нам солнечная энергия достаётся. Без них ничего бы не существовало — ни животные, ни человек! Так что не зря раньше растения обожествляли — у древних ацтеков початки кукурузы на многих изображениях встречаются.
— Ну так расскажи про молотьбу.
— Да-а-а... молотьба — это большое событие!
— Ну так расскажешь ты или нет?
— Молотьба — это, так сказать, завершение всего! А сколько всего предшествует ей? Задолго ещё до молотьбы клянчишь у матери: «Мам! Дай кусочек хлебца!» А она: «Погоди, сынок! Вот сейчас свезём снопы с поля, просушим, обмолотим, потом на мельницу свезём и получим муку. Из муки замешаю тесто, испеку хлебца — тогда и поешь!» Очень чётко тогда это отпечатывалось, даже в детском ещё мозгу: вон сколько надо сделать работы, прежде чем кусок хлеба ко рту сможешь поднести! Ну вот, пришло время молотить. Собираются все, идут на ток, снимают снопы с сушил. Ток — это такой круг, плотно утоптанный участок земли. Молотить — это значит выбивать зёрна из колосьев. Самая простая и самая тяжёлая молотьба — цепами. Цеп — это такая длинная палка в руках, на конце палки — ремень и на ремне — другая палка, покороче. Выкладывают снопы в ряд на току и цепами бьют, и не просто бьют, а с таким вращением. Большое искусство требуется, чтобы зёрна выскакивали из колосьев. И обычно не один, а сразу несколько человек цепами работают — тра-та-та, тра-та-та — и никогда в жизни не ударятся у них цепы, не перехлестнутся. Мастерство! Это тебе не хоккей с шайбой!
Прошли весь ряд, потом перевернули снопы и снова прошли, с другой стороны. Потом подняли снопы, встряхнули, зерно аккуратно сгребли. Мякину, шелуху в центр круга сгребли — выложили следующий ряд снопов. Снова с цепами пошли: тра-та-та, тра-та-та! Пот льётся, глаза заливает, но тут уж, как говорится, не до этого — рукавом и то некогда утереться!
Этот ряд прошли с двух сторон — зерно собирают, мякину сгребают в центр.
Когда большая уже гора мякины скопится, начинают её провеивать, чтобы выбрать зёрна, которые в ней оказались. Ни одно зёрнышко пропасть не должно — таков главный крестьянский принцип! Берут мякину на лопату и бросают против ветра. Шелуха лёгкая, уносится ветром, а зёрна тяжёлые, падают, их бережно тут же собирают. Потом всё зерно ссыпают в мешки и носят в амбар, или, как в некоторых деревнях называют, в ригу. Приятно эти мешки таскать, и, чем тяжелей мешок, тем приятней: значит, больше хлеба в нём, больше еды!
Потом грузят несколько мешков на рыдван и едут на мельницу. И я обязательно просился, потому что очень это было интересно — на мельницу ездить.
— У тебя всё получается интересно! — с завистью сказал я деду.
— А так оно и было! — ответил дед. — Интересно, хоть иногда и тяжело... И вот едем мы на быках на мельницу. Мельница далеко была, на высоком холме. Местность сухая у нас, речка маленькая, поэтому у нас мельницы ветряные были. Знаешь что-нибудь про них?
Литературная слава Сергея Довлатова имеет недлинную историю: много лет он не мог пробиться к читателю со своими смешными и грустными произведениями, нарушающими все законы соцреализма. Выход в России первых довлатовских книг совпал с безвременной смертью их автора в далеком Нью-Йорке.Сегодня его творчество не только завоевало любовь миллионов читателей, но и привлекает внимание ученых-литературоведов, ценящих в нем отточенный стиль, лаконичность, глубину осмысления жизни при внешней простоте.Первая биография Довлатова в серии "ЖЗЛ" написана его давним знакомым, известным петербургским писателем Валерием Поповым.Соединяя личные впечатления с воспоминаниями родных и друзей Довлатова, он правдиво воссоздает непростой жизненный путь своего героя, историю создания его произведений, его отношения с современниками, многие из которых, изменившись до неузнаваемости, стали персонажами его книг.
Валерий Попов — признанный мастер, писатель петербургский и по месту жительства, и по духу, страстный поклонник Гоголя, ибо «только в нем соединяются роскошь жизни, веселье и ужас».Кто виноват, что жизнь героини очень личного, исповедального романа Попова «Плясать до смерти» так быстро оказывается у роковой черты? Наследственность? Дурное время? Или не виноват никто? Весельем преодолевается страх, юмор помогает держаться.
Валерий Попов, известный петербургский прозаик, представляет на суд читателей свою новую книгу в серии «ЖЗЛ», на этот раз рискнув взяться за такую сложную и по сей день остро дискуссионную тему, как судьба и творчество Михаила Зощенко (1894-1958). В отличие от прежних биографий знаменитого сатирика, сосредоточенных, как правило, на его драмах, В. Попов показывает нам человека смелого, успешного, светского, увлекавшегося многими радостями жизни и достойно переносившего свои драмы. «От хорошей жизни писателями не становятся», — утверждал Зощенко.
Издание осуществлено при финансовой поддержке Администрации Санкт-Петербурга Фото на суперобложке Павла Маркина Валерий Попов. Грибники ходят с ножами. — СПб.; Издательство «Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ», 1998. — 240 с. Основу книги “Грибники ходят с ножами” известного петербургского писателя составляет одноименная повесть, в которой в присущей Валерию Попову острой, гротескной манере рассказывается о жизни писателя в реформированной России, о контактах его с “хозяевами жизни” — от “комсомольской богини” до гангстера, диктующего законы рынка из-за решетки. В книгу также вошли несколько рассказов Валерия Попова. ISBN 5-86789-078-3 © В.Г.
Р 2 П 58 Попов Валерий Георгиевич Жизнь удалась. Повесть и рассказы. Л. О. изд-ва «Советский писатель», 1981, 240 стр. Ленинградский прозаик Валерий Попов — автор нескольких книг («Южнее, чем прежде», «Нормальный ход», «Все мы не красавцы» и др.). Его повести и рассказы отличаются фантазией, юмором, острой наблюдательностью. Художник Лев Авидон © Издательство «Советский писатель», 1981 г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.