Чистое золото - [27]
— Ну, вот ты зовешь меня к себе, а я не знаю, хочешь ты со мною побыть или думаешь, что так надо поступать, когда подруга… когда у подруги… словом, ты понимаешь…
— Пример неудачный, — сказала до сих пор молчавшая Нина. — Конечно, Тоня от души тебя зовет. Но вообще-то она на такие поступки способна, по-моему… ну, сознательные, великодушные, что ли… Вот я думаю, если бы кому-то из нас предстояло по выбору что-нибудь замечательное, необыкновенное… в Москву, скажем, поехать… я, да и всякая девушка, мечтала бы, чтоб меня выбрали, а Тоня, пожалуй, отказалась бы в пользу другого. Подумала бы, что справедливей будет, если Пасынков поедет или Лизка…
— Да ведь тут, девчата, два чувства. Которое сильнее, тои победит, — решительно сказала Лиза. — Скажи правду, Женя: тебе к Кулагиным хочется пойти?
Женя молча кивнула.
— А пойдешь?
— Нет… Боюсь папу пропустить.
— Ну вот. И ясно все.
Девушки дошли до угла и распрощались с Женей;
— Совсем извелась Евгения, — сказала Лиза, когда Женя скрылась за дверью. — Одни глаза остались. А не стонет, не жалуется.
— Да, — тихо отозвалась Тоня. — Она мне как-то говорила, что потерю кого-нибудь из близких не смогла бы перенести, а я ей сказала, что она еще себя не знает. Так и вышло…
В следующие дни Тоня продолжала уверять товарищей, что ей очень нравится Татьяна Борисовна, но вскоре убедилась, что надобности в этом нет: никто не собирался тревожить Надежду Георгиевну и сообщать ей, что у молодой учительницы дело идет не совсем ладно. А Сабурова и сама ясно видела, что Новикова еще не завоевала доверие класса.
Глава восьмая
— Шефы идут! — крикнул вихрастый подросток, вбегая в барак. — Шефы! Лариоша впереди шагает. Несут чего-то!
— Староста! Савельев! Иннокентий, встречай! — зашумели ребята.
— Встретим! — с достоинством ответил Савельев, здоровий белокурый парень, и, поспешно пригладив волосы, распахнул дверь.
Десятиклассники вошли в барак. Длинная, просторная комната сияла чистотой. Потолки были заново побелены, жирно блестели свежей краской окна. Посреди комнаты накалялась большая железная печь, и по вымытому, еще влажному полу тянулись уже просохшие полоски.
Илларион приготовил торжественную речь, но когда, ослепленный светом ничем не занавешенной лампочки, разглядел эту чистоту, то забеспокоился совсем о другом:
— Ребята! Валенки обметайте! Не натоптать бы здесь!
Школьники снова высыпали за дверь, энергично счищая снег с валенок.
Торжественность минуты, таким образом, пропала, и когда все возвратились обратно, Рогальский протер очки и сказал просто:
— Ну, ребята, порядок у вас полный. Точно новоселье. Мы пришли вас поздравить. Примите наши скромные подарки! — Он пожал руки молодым горнякам.
Тоня, Женя и Нина начали развязывать пакеты.
— Полочки — работы наших учеников Соколова и Мохова, — продолжал Илларион. — Это — Соколов. Он нынче в легком припадке меланхолии… Кланяйся, Анатолий. А та жизнерадостная личность — Андрюша Мохов. Андрюша, ты что стены так вдумчиво изучаешь? Побелка нравится?
— Да я гляжу, куда бы полки повесить, — невозмутимо пробасил Андрей.
Ребята со смехом и шутками окружили школьников:
— Да вы раздевайтесь, грейтесь!
— К печке поближе!
— У нас тепло теперь. Все щели замазали!
— Сейчас, сейчас. Вот книги возьмите.
Тоня распаковала пачки книг.
— Здорово!
— Это подарок!
Книги пошли по рукам.
— Гляди, ребята: «Как закалялась сталь»!
— «Овод»! Давно про эту книгу слышал!
— Эх, «Тихий Дон»! Полный! А я только первую часть читал.
— Ребята! Все книги нужно прочитать, — строго сказала Тоня, — скоро доклад у вас будет о советской литературе.
— Кто докладчик-то?
— Сама я к вам приду.
— Хорошо!
Петя Таштыпаев и Ваня Пасынков передали горнякам несколько застекленных и окантованных портретов вождей и писателей, а Женя с Ниной преподнесли им пестрый абажур своей работы.
— Давайте сейчас всё развесим и расставим по местам, — предложила Тоня.
Бойко застучал молоток. Все работали с увлечением.
— Еще занавески для окон девочки сшили, да Моргунова с ними что — то запаздывает, — заметил Илларион.
— Кто-то идет! Не она ли?
Но это была не Лиза, а Новикова. Десятиклассники встретили ее с нескрываемым удивлением:
— Татьяна Борисовна, вы?..
— Разве вы знали, что мы здесь?
— Пришла посмотреть, как у вас дела идут, — громко сказала Татьяна Борисовна.
Не могла же она признаться своим ученикам, что ее послала сюда Сабурова.
«Внешкольную работу ты, по-моему, совсем запустила, Таня, — укоряла Надежда Георгиевна. — Кроме как в классе, с ребятами не встречаешься. Для начала сходи-ка сегодня в рабочее общежитие. Все твои там будут».
Стараясь скрыть свое смущение, Новикова схватила один из портретов и принялась прибивать его, поминутно роняя гвозди.
Ее приход нарушил веселое настроение ребят. Горняки примолкли, а школьники стали переговариваться вполголоса.
— Ребята, — неожиданно спросила Нина, — вам этот вечер ничего не напоминает?
— Ну как же!
— Волковых помните?
— А тетку Матрену?
Все дружно захохотали.
Во время войны комсомольцы и старшие пионеры помогали в хозяйстве женщинам, оставшимся без мужей. За это особенно ратовал Павлик Заварухин, хотя Илларион с ним горячо спорил:
