Четыре желания - [5]

— А-а! — юный оборотень бурно кончил, обдав пальцы Люса брызнувшей спермой, и, не удержавшись, упал на тюфяк.

Бедра Люса несколько раз хаотично вскинулись, тело задрожало, Люс застонал и повалился на юношу, сильно придавив его к тюфяку.

Лежа друг на друге, они медленно приходили в себя. Люс приподнялся на локтях, благодарно целуя любовника в затылок. Тот открыл золотистые глаза и удовлетворенно улыбнулся. Люс отстранился, перекатился на бок и прижал мальчишку к себе.

— Мокро, — Мартус заерзал в его объятиях, ближе приникая к любовнику.

— Ах, это, — Люс лениво повел рукой, колдовством убирая мокрое пятно.

— Ты — колдун? — желтые глаза с подозрением уставились на него.

— Ты дурной, или прикидываешься? — Люс с интересом взглянул на оборотня. — Тебе должно быть это знакомо. Эльфийская магия.

— Ты — эльф?

— Полукровка.

— Как это?

— Мать была из эльфов.

— Ага, а я — лесная фея, — хмыкнул Мартус.

— Ты — оборотень.

— Чево? — мальчишка застыл, глупо открыв рот.

Аня.

Люс не отверг меня, наоборот — позволил стащить с тела мешающие тряпки и с желанием включился в игру. Он явно старался не причинять боль, страстно лаская распаленное тело. Я стонала, бесстыдно разводила ноги, кажется, требовала, чтоб он не заморачивался и сделал что-нибудь.

Сделал. Провел языком в совсем неподобающем месте. Я застыла, ошалев от столь откровенной ласки — так меня еще никто не ласкал. Но все равно, принять в себя довольно крупный член оказалось больно, очень больно. Мышцы непроизвольно сжались, но я постаралась расслабиться — по собственному опыту знаю, что так будет лучше.

С этой болью меня примиряла его нежность. А потом мне вдруг стало очень хорошо, и я ощутила потрясающее, не с чем ни сравнимое наслаждение, заставившее орать от восторга. Такого оргазма я не испытывала не разу.

Он лежал рядом, обнимая, бездумно перебирая мои волосы. Я виновато смотрела на живописные царапины на его плечах — черт, не мешало бы подстричь ногти. Люс, милый, прости.

Пытаясь скрыть смущение, я плотнее прижалась к нему, мотивируя тем, что мне, мол, мокро.

— Ах, это, — Люс лениво повел рукой, и мокрое пятно исчезло, как по мановению волшебной палочки.

— Ты — колдун? — я подозрительно взглянула на него.

Он растерялся, нахмурился и заинтересованно зыркнул в мою сторону.

— Ты дурной, или прикидываешься? Тебе должно быть это знакомо. Эльфийская магия. — Пиздец, приплыли…

— Ты — эльф? — выдавила я.

— Полукровка.

— Как это?

— Мать была из эльфов.

— Ага, а я — лесная фея, — я хмыкнула. Не думай дурачить меня, красавчик, не на ту напал — эльфы выглядят по-другому. Где волосатые ушки и белокурая смазливость Орландо Блума?

Люс сосредоточенно нахмурил лоб и выдал очередной перл:

— Ты — оборотень.

— Чево? — челюсть глупо отвисла.

Секс с Люсом почти примирил с мужским телом, но узнать, что я оборотень, оказалось выше моих сил. И что теперь — обросши шерстью, я в полнолуние начну носиться по полям, по лесам, пугая запоздалых путников безумным воем? Жизнь, ты не справедлива. К горлу подступили слезы, я сдавленно всхлипнула.

— Мартус, что с тобой? — с тревогой спросил Люс. — Я что-то ни так сделал?

Да нет, милый все так. Это я — не так… Не в силах сдержаться, я разревелась.

Люс озадаченно смотрел на меня, пытаясь понять, что послужило причиной бурной истерики. По-моему, он не правильно истолковал мои надрывные всхлипы: красивое лицо приобрело замкнутое выражение, фиолетовые глаза потемнели, он холодно отстранился.

— Тебе лучше поспать, сейчас дам валерьяновый настой, — Люс разочарованно отвернулся.

— В жопу себе его залей! — бессильно размазывая по щекам злые слезы, прошептала я. Слава богу, последнюю фразу, сказанную на русском, Люс не понял.

Глава 4

Люс открыл глаза, перевернулся на бок, с нежностью разглядывая уткнувшегося в его плечо безмятежно сопящего Мартуса.

«Странный он все-таки», — стараясь не шуметь, Люс покинул ложе и принялся собирать разбросанную по полу одежду.

Что за истерику Мартус закатил нынче ночью? Сначала стонал и извивался в объятиях Люса, потом вдруг ударился в слезы без видимых причин. Когда Люс щедро напоил парнишку валерианой, тот отвернулся к стене, что-то бурча со злостью. Он затих лишь после того, как Люс, не церемонясь, пнул его коленом и резко подхватил на руки.

«Будешь спать на улице», — пригрозил Люс в ответ на недовольство.

Оборотень сверкнул дикими золотыми глазами, грязно выругался, скатился с рук и замер. Люс устроился рядом, с минуты на минуту ожидая нового витка истерики, но вместо этого услышал сонное сопение. Мальчишка спокойно спал, закинув руки за голову.

«Маленький засранец!» — Люс хмыкнул и отвернулся.

То, что Люс переборщил с валерьянкой, стало ясно к полудню: Мартус с трудом разлепил веки, отхлебнул воды из любезно предложенной кружки и снова провалился в сон.

— Спи, малыш, — Люс заботливо завернул мальчишку в шерстяной плащ — еще не хватало, чтобы, замерзнув, схватил простуду!

Мартус вякнул что-то абсолютно непотребное, уткнулся носом в воротник плаща и затих.

Люс резко вскинул голову — снаружи кто-то ходил. Кто-то свой. Эльф.

— Входи, Майя! — Люс махнул рукой — дверь тут-же отворилась.