Честнее смерти - [6]

— Возможность для кражи могла подвернуться внезапно.

— Исключено. Это не в манере Колли, когда он был вором. Он работал серьезно, всегда готовился задолго, обдумывал все до мелочей.

— Он постарел с тех пор, — упорствовал Эберхардт. — С годами все люди меняются, и воры тоже…

Что ж, он вправе был так говорить. Что я мог с ним поделать? Но меня поддерживало одно: он не знал Колли, а я знал. И я решил не сдаваться.

— Да, Эб, есть еще одна зацепка. И серьезная.

— Ну?

— Речь идет о старых грехах Колли. Я читал те дела. Они все однотипные, Эб. Все его кражи похожи одна на другую. Взломан черный ход, грубые следы на замке и дверном косяке. Ломик или что-нибудь наподобие ломика…

Мы помолчали.

— Эб, — сказал я, — в этом случае тоже сработали какой-то железякой. Но вот только куда она запропастилась?..

— Может, он от нее избавился.

— Когда ему было успеть? У него не было лишней секунды. Он вылез из магазина — тут они его и застукали.

Эберхардт вытер губы рукавом. Кажется, я начал завоевывать его интерес.

— Продолжайте, — буркнул он.

— Итак, все как при обычных налетах, — оживился я. — Дверь взломана, ящики обшарены и частично опустошены, бумаги разбросаны. Никаких отпечатков пальцев. И все равно невыносимо отдает любительством. Это почерк дилетанта, Эб!

Он поскреб ногтями щетину на подбородке.

— А ваш Колли был профессионал?

— Во всяком случае, он мог проделать все то же самое без сучка без задоринки. Он был опрятный и точный. Он не рылся в ящиках наугад. Он знал, куда шел и зачем. Так бывало всегда, Эб. Во всех случаях, которые можно с достоверностью приписать ему!

Эберхардт встал и подошел к занавешенному окну.

— Короче. Что вы думаете обо всем этом? — спросил он, стоя ко мне спиной.

— Эб, сдается мне, вы уже сами догадались обо всем, что я думаю, — ответил я.

Он помолчал еще. А потом сказал:

— Я-то понимаю. Но мне это не нравится. Совсем не нравится.

— А Колли? — сказал я. — Ему бы понравилось?

Эберхардт резко повернулся и пошел к телефону.

Он долго говорил с кем-то, потом еще с кем-то. Потом повесил трубку и скинул халат. Но на пороге вдруг остановился.

— Хотите поехать со мной? — спросил он.

— Нет, — сказал я. — Это ведь не моя работа, а ваша.

Он сердито посмотрел на меня:

— Надеюсь все-таки, что ваша версия неверна.

— Не надейтесь, — ответил я.

Тремя часами позже в моей квартире зазвонил телефон. Я не спал. Я курил. Немного полюбовавшись тенью на стене от абажура, я дал телефонному звонку потрудиться, а потом снял трубку.

— Вы были правы, — без предисловий сообщил Эберхардт.

У меня сбилось дыхание.

— Авинизи и Кэрстерс, — сказал он. Голос у него был очень расстроенный. — Они в полиции недавно, чуть больше года. Старая песня: работа тяжелая, зарплата маленькая… Они задумали эту хитрость во время одного из дежурств. Сначала все выходило по их сценарию. В самом деле: ну кому придет в голову подозревать патрульный полицейских?

— Поверьте, мне очень жаль, Эб, — сказал я.

— Мне тоже, — отозвался он.

— У вас теперь уйма работы?

— Да, как обычно.

— А как насчет Колли?

— Он шел совсем другой дорогой. Но, к своему несчастью, дорогу он выбрал самую неудачную. Она пересекла эту самую аллею в тот самый момент, когда они — а вовсе не он — выходили из служебной двери магазина. Они вылезли прямо на него, нос к носу. Он сразу смекнул, чем это пахнет, и хотел убежать, и тогда они запаниковали и подняли стрельбу. Со второго выстрела Авинизи попал в него. А когда они вернулись в отделение, Кэрстерс вспомнил его лицо по полицейским фотографиям. Там у них как раз сейчас новобранцы приводят в порядок архивы…

— Так у них появился шанс выйти из воды сухими, — сказал я.

— Вот именно, — подтвердил инспектор.

— Послушайте, Эб… — начал я.

— Отстаньте, — сказал он. — Забудьте. Знаю, что вы хотите сказать.

— Думаю, что не совсем, — заметил я. — Хочу я сказать вот что: наверное, вам втайне приятно хоть раз в жизни проделать это с кем-то из них. Простите, если лезу вам в печенки.

— Сказал, хватит об этом, и баста!

— Ну, хорошо. До свидания, Эб.

— Пока. Можете спать спокойно, чего не скажешь обо мне.

Я еще немного посидел, слушая короткие гудки. Какой, однако, паршивый мир, думал я. Но временами и в нем хоть что-то заканчивается правильно.

Оставалось только позвонить Люсиль.

Если в похоронах вообще может быть что-нибудь хорошее, то у Колли Бэбкока получились хорошие похороны.

Сокращенный перевод с английского Михаила САЛОПА　

^{_{Рис. Валерия БОЧКОВА}}