Червонные сабли - [15]

В пути чего только не передумал! Наверное, товарищи давно уже проехали и воюют на Западном фронте. А Буденный, поди, не раз спросил у своего друга начдива Городовикова: «Где же это Ленька наш запропастился? Не потерял ли мой маузер?» - «Не беспокойтесь, Семен Михайлович, и не переживайте, - мысленно отвечал Ленька. - Берегу я ваш подарок пуще глаза».

Никак не надеялся Ленька застать в Харькове друзей. А все же по прибытии поезда в Харьков побежал к дежурному коменданту узнать; давно ли проследовал эшелон с буденновцами?

- Ищи на запасных путях, - устало ответил дежурный и махнул рукой в сторону бесчисленных составов, забивших все пути до самого депо. - Тут сам черт не разберет, кто куда едет...

Пришлось нырять под железнодорожные платформы, перелезать через сцепки нефтяных цистерн, пробираться чуть не на животе под гружеными пульманами, пока в дальнем тупике не увидел вереницу товарных вагонов и площадок с повозками, полевыми кухнями, санитарными двуколками.

Глянул Ленька - и сам себе не поверил: на крыше вагона сидел Махметка. Надвинув фуражку на нос и глядя из-под козырька на бесконечные крыши вагонов, он лениво лузгал семечки.

- Махметка!

Узнав друга, Махметка забегал по крыше.

- Ленка, чертяка, здорово!

От нетерпения Махметка не стал слезать по скобам, а расставил руки, точно крылья, и прыгнул с крыши. Буденновцы, знакомые и незнакомые, обступили приезжего, с интересом разглядывали его. Друзья добродушно подшучивали над его внешностью. На Леньке были солдатские ботинки со шпорами, через плечо - помятая труба. Белый походный мешок, сшитый из наволочки, виден был за версту. Хорошо еще, генеральскую шинель спрятал в мешок, а то бы засмеяли.

Как в родную семью приехал Ленька: здесь и там знакомые лица. Махметка все такой же отчаянный, а на поясе кривая сабля, похожая на колесо. Она висела низко и волочилась по земле.

Между тем друзья продолжали потешаться над Ленькой.

- Кто тебе такой мешок подарил? - кубанец Петро Хватаймуха, весельчак и говорун, пощупал туго набитую торбу. - Не женился, случаем, в Юзовке?

- После мировой революции буду жениться, - отшутился Ленька, а сам снял мешок и стал развязывать его. Делал он это не спеша, со значением, да еще приговаривал:

- А ну, торба, что в тебе есть?

С этими словами он принялся доставать, из мешка и раздавать бойцам кому что нравилось: одному пачку махорки («Вот за это спасибо, три дня не курил»), другому - горсть семечек («Попробуем, какие в Юзовке подсолнухи»), а друзьям - по початку кукурузы, похожей на золотые слитки.

Бойцы встречали подарки веселыми восклицаниями, заглядывали в Ленькин чудо-мешок; тогда-то и увидел Махметка генеральскую шинель.

- Гляди, Ленка генерала плен брал!

Смеясь, Махметка накинул на плечи генеральскую шинель, и в это время из кармана выпал Тонькин подарок - белое холщовое полотенце. Бойцы сразу увидели надпись, вышитую красными нитками, и началась потеха.

- «Кого люблю, тому дарю. Люблю сердечно, дарю навечно», - громко читали бойцы, передавая друг другу полотенце.

- Я же говорил, что он женился! - сказал Хватаймуха.

- Подругу жизни нашел! Ай да шахтер!

Леньке стало неловко, и он погнался за Петром, отнял полотенце и от стыда сунул в мешок.

- Третий неделя стоим, - пожаловался вдруг Махметка, когда разговор перешел на серьезное. - Начальник дежурный больно бюрократ большой. Говорю ему: «Аллах не боишься, Буденный придет». А он отвечает: «До бога высоко, до Буденного далеко, а ты не разыгрывай Тараса Бульбу, а то на губу посажу». Такой несознательный.

- А ты бы ему свою саблю показал.

- Не боится, однако. Сердитый больно...

По всему было заметно, что буденновцы обосновались в тупике прочно и надолго. Эшелон безнадежно застрял между другими составами, точно его не собирались выпускать отсюда. Одиннадцать товарных вагонов с единственным пассажирским стояли без паровоза. Поржавевшие рельсы начали уже зарастать травой.

К пассажирскому вагону был прибит снаружи рукомойник. На кирпичиках варилась еда в котелках. На платформах сушилось белье, надуваясь парусом на ветру.

В штабном вагоне жило «начальство», главным образом бывшие разведчики-буденновцы. Комендантом был взводный из санитарной части, но с ним никто не считался. В почете был повар Антоныч, боец из белорусов по фамилии Антоненко. Это был добряк. Он исполнял обязанности повара, каптенармуса и начсклада.

- А где Сергей? - спросил Ленька, не видевший среди товарищей боевого друга.

- Вона Сергей, плачет, - сказал Махметка и заглянул под вагон, где вниз лицом лежал красноармеец и не то в самом деле плакал, не то спал.

- Почему плачет? - удивился Ленька.

- Олеко Дундича убили под Ровно, - объяснил Махметка.

Новость была печальной. Олеко Дундича любили в буденновской армии за бесстрашный характер. Многому научился у него Сергей Калуга и теперь тяжело переживал потерю друга и командира.

- Кто сказал, что Дундича убили?

- Ока Иванович.

- А он здесь? - изумился Ленька, - Ведь он на Западном фронте?

- Вчера у нас был. Обещался еще раз прийти.

Ленька так поразился и обрадовался этому известию, что в первую минуту не нашелся, что сказать, и молча смотрел на Махметку. Командир Четвертой кавалерийской дивизии армии Буденного Ока Иванович Городовиков был Ленькиным начальником и воспитателем. И если он появился здесь - значит, что-то должно измениться в Ленькиной судьбе, неспроста вызвали с фронта начдива.